К. С. ЛЬЮИС
РОЖДЕСТВО И ТОРЖЕСТВО
(Утерянная глава из Геродота)
"Xmas and Christmas: A Lost Chapter from Herodotus,” by C.S. Lewis
Перевод Елены Ваниной-Хеннес.
…А на противоположной стороне океана, по направлению к северу и западу, простирается остров по имени Яинатирб, по размеру и очертаниям – если верить Гекатею – сходный с Сицилиею; я же полагаю, что он обширнее, хотя нисколько не погрешит тот, кто назовет его треугольным. Он сплошь заселен людьми, по одежде своей мало чем отличающимся от других варваров, населяющих северо-запад Европы, хотя и говорящими на отличном от них наречии. Среди жителей данного острова, превосходящих представителей всех остальных известных нам народов терпением и выносливостью, бытуют следующие обычаи.
В середине зимы, когда дожди и туманы резко учащаются, они справляют праздник под названием «Торжество» и в течение пятидесяти дней тщательно готовятся к нему следующим образом: во-первых, каждый гражданин обязуется послать каждому из своих сродников и друзей прямоугольный кусок твердого папируса с отпечатанною на нем картиною, именуемой на островном наречии «праздничной открыткой». Картины же сии живописуют то птиц, угнездившихся на ветках, то деревья, покрытые темно-зеленою колючею листвою, то дома с заснеженными кровлями, а то и людей, облаченных в наряды подобные тем, что, по утверждению яинатирблян, носили их предки лет двести назад и разъезжающих в колесницах, подобных тем, в коих ездили их предки. Но сами яинатирбляне отказываются поведать что бы то ни было о связи между этими изображениями и их Торжеством, храня при этом, как я полагаю, некую священную тайну. А поскольку посылать открытки обязаны все, торжища забиты толпами желающих их купить, из-за чего в те дни повсюду воцаряются великая печаль и томление духа.
Купивши же необходимое, по их мнению, число открыток, туземцы возвращаются к себе домой и находят там подобные оным прямоугольные куски папируса, присланные их сродниками и друзьями. Те из них, что были отправлены лицами, коим и они, в свою очередь, уже успели таковые отправить, островитяне с облегчением выбрасывают, благодаря богов за то, что труд сей, наконец , завершен и не возобновится, по крайней мере, до следующей зимы. Но если, паче чаяния, среди вороха открыток вдруг обнаружатся те, что были получены ими от лиц, коим сами они открыток почему-либо не послали, туземцы со стенанием бьют себя в грудь, проклиная отправителей оных; затем, вдоволь оплакавши злосчастную свою судьбу, вновь надевают сапоги и погружаются в туман и снегопад в поисках недостающих открыток.
Однако довольно об открытках.
Островитяне также посылают друг другу подарки, претерпевая при этом то же томление духа, что и при покупке открыток – разве что еще горше. Ибо каждый гражданин острова обязан заранее угадать цену того подарка, который пошлет ему каждый из его друзей, с тем, чтобы послать ему подарок той же цены – вне зависимости от того, может ли он себе это позволить или нет. В качестве подарков друг другуони покупают такие вещи, который любой их них счел бы за безумие купить себе самому – ибо продавцы, пользуясь обычаем, выбрасывают на прилавок последнюю дрянь, и вся та смехотворная и бесполезная безвкусица, которую в любое другое время года продать было бы просто немыслимо, теперь подается как «подарок к Торжеству». И хотя, по признанию яинатирблян, они страдают от недостатка металла, кожи, древесины и папируса, поистине неимоверное количество этого сырья тратится ежегодно на изготовление подарков.
В каждый из упомянутых нами пятидесяти подготовительных дней самые старые нищие и жалкие из граждан приклеивают себе фальшивые бороды, облачаются в красные платья (личина, под которую, как я полагаю, скрывается бог Кронос) и расхаживают в этом наряде по торжищам. Продавцы же подарков , не менее, нежели покупатели оных, выглядят бледными и утомленными по причине многолюдных толп и тумана, так что любой путешественник, забредший случайно в какой-либо яинатирбский город в это время года, мог бы подумать, что остров постигло некое великое всенародное бедствие. На варварском языке туземцев эти подготовительные пятьдесят дней называются «Суматохой» (sumatoha).
Когда же наконец наступает долгожданный день праздника, большинство граждан, утомленные Суматохой, спят до полудня. Вечером они съедают на ужин в пять раз больше яств, чем в обычные дни и, увенчав себя папирусной короной, вдрызг напиваются. На утро же дня, следующего за Торжеством, они выглядят чрезвычайно подавленными, страдая от несварения желудка по причине столь обильного ужина и тяжкого похмелья, и подсчитывая в уме суммы, истраченные на подарки и вино. Ибо вино в Яинатирбе ценится столь высоко, что для того, чтобы напиться допьяна, надобно поглотить его в количествах, соответствующих одному таланту.
Таковы вкратце туземные обычаи, связанные с Торжеством. Есть, однако, среди яинатирблян и такие, хотя их немного, что справляют в этот день, отдельно от остальных и в своем узком кругу, свой особый праздник под названием «Рождество». И те, кто празднует Рождество, делают совершенно обратное тому, что делает большинство островитян, справляющих Торжество: они встают рано поутру с сияющими лицами и еще до восхода солнца отправляются в свои храмы, дабы там приобщиться к священному празднеству. В большинстве храмов в этот день выставляются изображения Прекрасной Жены с новорожденным Младенцем на руках, и с некими животными и пастухами, поклоняющимися Младенцу (Содержание этих изображений излагается в некоей священной истории, которую, хотя она мне и известна, повторять здесь мне не представляется необходимостью).
Однако же, беседуя со жрецом одного из этих храмов, я спросил его о причине празднования Рождества и Торжества в один и тот же день, ибо мне это казалось чреватым неудобствами. «Не леть нам, о чужестранче, менять времени Рождества, – ответствовал он. – Но как бы я желал, дабы Зевс вразумил яинатирблян праздновать их Торжество в некий иной день, или же отнюдь не праздновать оного. Ибо Торжество и Суматоха отвлекают умы даже немногих избранных от созерцания Священного. Что же до увеселений, то можно лишь порадоваться, что люди веселятся на Рождество. В Торжестве же веселья не осталось – одна печаль и томление духа». Когда же я спросил, что заставляет его сограждан мириться с Суматохой, он, вздохнув, ответствовал: «Сие, о чужестранче, «рэкет» нарицается», пользуясь при этом, как я полагаю, языком некоего священного оракула и по этой причине выражаясь невразумительно. (Ибо тем же словом «рэкет» варвары-туземцы обозначают дощечку, используемую ими при игре под названием «теннис».
Что же до утверждения Гекатея, согласно которому Торжество и Рождество – это одно и то же, то оно решительно не заслуживает доверия! Ибо, во-первых, изображения на открытках, приурочиваемых к Торжеству, не имеют ничего общего с той священной рождественской историей, о которой рассказывают жрецы. А во-вторых, большая часть островитян, нисколько не разделяя веры своих немногочисленных сограждан, тем не менее рассылает подарки и открытки, участвует в Суматохе и напивается, нахлобучив на голову папирусный колпак. Но мыслимо ли, чтобы кто бы то ни было – хотя бы и варвар – согласился претерпевать столь тяжкие страдания и невзгоды ради бога, в существование которого он нет верит?
