Глава 2.
На следующее утро Элис уведомила хозяйку о том, что намерена
уволиться. Не ожидавшая ничего подобного Летти пришла в ужас.
- Элис, - отозвалась она, помолчав, - неужели ты меня
оставишь в такое время?
- Мне очень жаль, ежели причиняю вам неудобства, мэм, но
выхода у меня нет.
- Почему, Элис? Что произошло? Или Софи тебя не слушается?
- Нет, мэм, этот ребенок и мухи не обидит.
- Тогда в чем же дело, Элис? Или ты выходишь замуж раньше,
чем собиралась?
Элис слегка вздернула подбородок, поджала губки и
промолчала.
- Я всегда была к тебе добра, - продолжала хозяйка.
- Согласна, мэм, так ведь и я никогда не жаловалась! -
подтвердила Элис, но при этих словах с достоинством выпрямилась.
- Так в чем же дело? - настаивала хозяйка.
- Дело в том, мэм, что я больше не в силах выносить
домашнего рабства! - выкрикнула девица исступленно.
- Ничего не понимаю! - отозвалась миссис Гриторекс, пытаясь
улыбнуться, но тщетно, и от этого показавшись более рассерженной, нежели на
самом деле.
- Я имею в виду, мэм - не вижу, почему бы мне и не выложить
все напрямую, коли это чистая правда! - насквозь прогнили основы того общества,
где один человек принужден делать грязную работу за другого. Я не прочь мести
полы в собственном доме, но за других - извини-подвинься! Хватит мне унижаться!
Ясно вам?
- Выйди из комнаты, Элис, - приказала миссис Гриторекс, и
когда, вскинув голову и громко фыркнув, девица исчезла за дверью, та
разрыдалась от досады и гнева.
Прошел день. Настал вечер. Миссис Гриторекс оделась без
привычной помощи Элис и вместе с подругой отправилась к леди Ашдейл.
Последствия дня не замедлили сказаться: подавленное состояние сменилось
нездоровым возбуждением. Она даже потанцевала немного - к вящему негодованию
одной-двух зорких матрон, сидевших у стены.
Вернувшись домой, она обнаружила, что муж не ложится,
дожидаясь ее. Он почти ничего не сказал и просидел за книгой еще час.
Ночью ей сделалось дурно. Мистер Гриторекс кликнул Элис, а
сам побежал за доктором. На протяжении нескольких часов положение больной
оставалось весьма серьезным, но к полудню ей заметно полегчало. Оставалось лишь
соблюдать величайшую осторожность.
Как только Летти снова смогла говорить, она рассказала мужу
про уведомление об уходе, полученное от Элис, и тот вызвал девушку в
библиотеку.
Элис предстала перед хозяином: щечки ее раскраснелись, а
глаза метали пламя.
- Я так понимаю, Элис, что ты собралась увольняться, - мягко
начал он.
- Да, сэр.
- Твоя хозяйка очень больна, Элис.
- Да, сэр.
- Тебе не кажется, что было бы черной неблагодарностью
покинуть ее в таком состоянии? Похоже на то, что она очень нескоро окрепнет и
поправится.
Слово "неблагодарность" сослужило ему дурную
службу. Элис пожелала узнать, и за что же это ей следует быть благодарной? Или
ее работа ничего не стоит? И хозяин, как оно и подобает любому, претендующему
лишь на то, что дается по доброй воле, почувствовал, что неправ.
- Ну, Элис, этого мы обсуждать не будем, - отозвался он, -
но если ты и впрямь собралась уйти в конце месяца, за оставшееся время
постарайся сделать для хозяйки все, что в твоих силах.
Снисходительность хозяина заставила Элис отчасти примириться
с обидой. Мистер Гриторекс всегда внушал ей немалое почтение, и девушка вышла
из комнаты более спокойной, нежели вошла.
Летти две недели не вставала с постели и слегка поразмыслила
над происходящим.
На следующий день после того, как больная впервые
переступила порог комнаты, Элис попросила разрешения переговорить с хозяином и
сообщила ему, что никак не может остаться до конца месяца; ей нужно срочно
поехать домой.
В течение последних двух недель она преданно заботилась о
хозяйке; поведение столь необычное должно было иметь под собою некое
объяснение.
- Ну же, Элис, признавайся, - увещевал мистер Гриторекс, -
что за всем этим кроется? До недавних пор ты была доброй, благонравной,
услужливой девушкой; я уверен: ты никогда не стала бы так себя вести, если бы
все шло своим чередом. Где-то что-то не заладилось, верно?
- Не заладилось, сэр! Никоим образом, сэр! Тоже мне,
"не заладилось": старый дядюшка умирает и оставляет целую кучу
деньжищь - поверенные говорят, тысячи и тысячи!
- И деньги переходят к тебе, Элис?
- Мне причитается моя доля, сэр. Дядюшка завещал поделить
деньги поровну между всеми племянниками и племянницами.
- Да ты, выходит, теперь богатая наследница, Элис! -
отозвался хозяин, про себя весьма сомневаясь, что состояние и впрямь так уж
велико, как расписывает девица. - Но тебе не кажется, что как-то несправедливо
получается, ежели твое счастье обернется несчастьем для миссис Гриторекс?
- А что тут поделаешь-то? - фыркнула Элис. - До сих пор
счастье хозяйки оборачивалось несчастьем для меня, согласитесь, сэр? Так почему
бы нам и не поменяться местами?
- Не вижу, с какой стати счастье твоей госпожи возможно
назвать несчастьем для тебя, Элис.
- Да это любому видно, сэр, ежели человек не ослеплен
классовыми предрассудками.
- "Классовыми предрассудками!" - воскликнул мистер
Гриторекс, не веря ушам своим.
- Есть такое слово, сэр: сама слышала! Так ведь яснее
ясного: кабы хозяйка не оказалась побогаче меня, она бы не смогла нанять меня в
услужение - как вы это называете.
- Это и впрямь очевидно, - отозвался мистер Гриторекс. - Но
предположим, никто не мог бы себе позволить нанять тебя в услужение: и что бы с
тобой сталось бы?
- К тому времени народ отстоял бы свои права!
- Права на что? На наследство вроде твоего?
- Да хотя бы на хлеб с сыром, - нахально возразила Элис.
- Да, но у тебя было кое-что получше, чем хлеб и сыр.
- Дом у вас и впрямь не бедный, сэр, и жаловаться мне не на
что, да только это все едино, покуда благоденствие это зиждется на домашнем
рабстве - и оправданий подобной гнусности нет и быть не может.
- Тогда, вне всякого сомнения, теперь, хотя ты и сделалась
состоятельной дамой, ты и не помыслишь о том, чтобы нанять служанку,
предположил хозяин, от души забавляясь: нечасто приходится наблюдать
человеческую натуру во всей ее полноте!
- Одно скажу, сэр: теперь моя очередь; и я никому не позволю
собой помыкать! Уж что-что, а долг перед собой я помню!
- А я и не знал, что существует и такой долг, Элис, -
заметил хозяин.
Что-то в его тоне не понравилось девушке.
- Так вот теперь узнали, сэр! - отрезала она и выбежала из
комнаты.
В следующее мгновение, однако, устыдившись собственной
грубости, Элис вернулась, говоря:
- Не хочу никого обидеть, сэр, но мне и впрямь страсть как
надо домой. Брат у меня расхворался: хочет меня повидать. Ежели вы не
возражаете, чтобы я съездила домой на месяц, я обещаю вам вернуться и ходить за
хозяйкой до конца срока - то есть в качестве подруги, сэр.
- Но сперва послушай меня, Элис, - проговорил мистер
Гриторекс. - Мне в свое время приходилось иметь дело с завещаниями, и я уверяю
тебя: прежде чем ты сможешь распоряжаться деньгами, пройдет, по всей
вероятности, никак не меньше года. Разумнее было бы сохранить за собою место до
тех пор, пока вопрос с наследством не уладится. Ведь никогда не знаешь, что
может случиться. Ото рта до ложки длинная дорожка, знаешь ли.
- Да нет, здесь-то все в порядке, сэр! Все знают, что деньги
остались племянникам и племянницам, а мы с братом ничем не хуже прочих!
- Не сомневаюсь; и все-таки, прислушайся к моему совету и
сбереги надежную крышу над головой, до тех пор, пока не обзаведешься новой.
Элис только вздернула подбородок и не без вызова
осведомилась:
- Так я могу уехать на месяц, сэр?
- Я поговорю с хозяйкой, - отозвался мистер Гриторекс, не
будучи уверен, что такое соглашение придется по душе его жене.
Но на следующий день миссис Гриторекс имела долгую беседу с
Элис, и в результате было решено: в следующий понедельник девушка уедет домой
на месяц, а затем вернется еще месяца на два по меньшей мере. То, что мистер
Гриторекс сказал о завещании, возымело эффект, и, к тому же, хозяйка искренне
порадовалась ее удаче. О Софи никто не беспокоился; девочка никому не причиняла
хлопот, и предполагалось, что за нею присмотрит горничная.
О книге:
