Пшеничное Зерно Умирает, Чтобы Принести Плод
«Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно;
а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Иоанна 12,23-25).
Некоторые греки желали увидеть Иисуса. Они были язычниками, поэтому удивительно, что в то время они хотели побеседовать с нашим Господом. Я считаю, что слова «нам хочется видеть Иисуса» не просто означали, что они хотят посмотреть на Иисуса, потому что посмотреть на Него они могли и на улицах, но они хотели повидаться с Ним так, как мы говорим о встрече с человеком, с которым желаем побеседовать. Они желали познакомиться с Ним и получить от Него несколько слов наставления.
Эти еллины были авангардом того великого множества людей, которого никто не может перечесть, из всех племен, и народов, и языков, которым еще предстояло прийти к Христу. Естественно, видя их, Спаситель почувствовал долю радости, но много не говорил о ней, так как в тот момент Его мысли были заняты Его великой жертвой и ее исходом. И все же Он обратил внимание на приход к Нему этих язычников, и это придало окраску словам, записанным здесь Его слугой Иоанном.
Я замечаю, что Спаситель здесь ясно показывает, что Он — Человек, и называет Себя Сыном Человеческим. Он называл Себя так и раньше, но здесь Он делает это с особым намерением. Он говорит: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому». Здесь Он говорит о Себе не как о «Сыне Давидовом», а как о «Сыне Человеческом». Он уже не отводит видного места еврейской стороне Своей миссии, хотя как проповедник Он был послан только к погибшим овцам дома Израилева. Как умирающий Спаситель Он говорит о Себе, как об одном из рода людского: не Сын Авраама или Давида, но «Сын Человеческий» — брат язычнику в той же мере, как и еврею. Давайте никогда не забывать, что наш Господь Иисус — Человек. Все племена земные соединяются в Нем воедино, ибо Он не стыдится нести на Себе природу нашего общего человечества; черный и белый, принц и нищий, мудрец и дикарь — все видят в Его венах одну кровь, через которую все люди составляют одну семью. Как Сын Человеческий, Иисус сродни всякому живущему человеку.
Теперь, когда пришли греки, наш Господь говорит о Своей славе, что она приближается. «Пришел час,— говорит Он,— прославиться Сыну Человеческому». Он не говорит: «быть распяту Сыну Человеческому», хотя это было так и распятие должно наступить прежде прославления. Но вид первых плодов из среды язычников заставляет Его сосредоточиться на Своей славе. Хотя Он помнит о Своей смерти, Он говорит о славе, которая произрастет из Его великой жертвы.
Помните, братья, что Христос прославляется в душах, которые спасает. Так же как врач удостаивается чести благодаря тем, кого вылечивает, так и Врач душ прославляется через тех, кто приходит к Нему. Когда пришли эти набожные греки и сказали: «Господин, нам хочется видеть Иисуса»,— то хотя простое желание увидеть Его было подобно всего лишь зеленому ростку, все же Он возрадовался этому, как залогу урожая, и увидел в нем зарю славы Своего креста.
Я также думаю, что приход этих еллинов в какой-то мере побудил Спасителя использовать метафору о похороненном зерне. Нам известно, что пшеница широко использовалась в греческих мистериях, но это мало важно. Более существенно, что в то время в жизни нашего Спасителя наступил период, когда должна была прорваться еврейская шелуха, в которой, если я могу так выразиться, была завернута Его человеческая жизнь. Я имею в виду следующее: прежде наш Господь говорил, что послан только к погибшим овцам дома Израилева. Когда сирофиникиянка молила о своей дочери, Он напомнил ей об ограниченном характере Своего проповеднического служения среди людей. Посылая семьдесят, Он приказал им не заходить в города Самарии, а взыскать только дом Израилев.
Теперь же то благословенное пшеничное зерно прорывается сквозь наружную оболочку. Даже до того, как оно положено в землю, чтобы умереть, это божественное пшеничное Зерно начинает проявлять Свою силу жизни, и обнаруживается истинный Христос. Христос Божий, хотя, конечно, Сын Давидов, был по линии Отца не иудеем, не язычником, а просто человеком, и великое сострадание Его сердца распространялось на все человечество. Всех избранных, без различия пола, нации или периода мировой истории, в который они жили, Он считал Своими братьями. И при виде этих греков истинный Христос выступил и явил Себя миру так, как прежде не открывал. Отсюда, возможно, и происхождение этой необычной метафоры, которую нам теперь предстоит объяснить.
В нашем стихе, дорогие друзья, есть две вещи, о которых я хочу кратко сказать при помощи Духа. Во-первых, речь пойдет о глубоком доктринальном учении, а во-вторых, о практическом наставлении.
Во-первых, здесь заложено ГЛУБОКОЕ ДОКТРИНАЛЬНОЕ УЧЕНИЕ.
Наш Спаситель предложил Своим вдумчивым ученикам ряд вещей, которые можно назвать доктринальными парадоксами.
Первый парадокс - хотя Он уже был славным, Ему все еще предстояло прославиться. «Пришел час прославиться Сыну Человеческому». Иисус всегда был славным. Личное единение с Богом было славным для человеческой Личности Сына Человеческого. Наш Господь Иисус также обладал великой славой все время, пока находился на земле, поскольку имел совершенный нравственный характер. Благодатная цель, ради которой Он сошел сюда, была для Него подлинной славой: Его добровольное согласие прийти и стать Спасителем людей служило огромным прославлением Его любящего характера. Его способ исполнения порученного служения — то, как Он посвятил Себя Отцу и всегда исполнял дело Его, как Он противостал сатане с его льстивыми речами и не соблазнился всеми царствами мира — все это было Его славой.
Я не ошибусь, если скажу, что по Своей нравственной природе Христос никогда не был более славным, чем тогда, когда в Своей земной жизни был незаметным, презренным, отверженным и все же верно служил Богу и горячо любил сынов человеческих. Апостол говорит: «И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца». Здесь он ссылается не только на преображение, когда был явлен особый отблеск божественной славы, а на пребывание Господа среди людей в повседневной жизни. Святые духовные умы видели такую славу Его жизни, такую славу благодати и истины, какая еще никогда не проявлялась ни в ком из сынов человеческих.
Но хотя Иисус уже обладал достаточной славой, Ему все еще предстояло прославиться. Что-то еще должно было прибавиться к Его личной чести. Помните же, что даже тогда, когда вы имеете самое ясное представление о своем Господе, ко всему, что вы можете видеть даже со Словом Божьим в руках, должна прибавиться слава. Каким славным ни был Сын Человеческий, через Его смерть, воскресение и вхождение за завесу на Него должна сойти дополнительная слава. Он был славным Христом, и все же Ему предстояло быть прославленным.
Второй парадокс — Его слава должна сойти на Него через позор. Он говорит: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому» и продолжает говорить о Своей смерти. Наибольшая полнота славы нашего Господа происходит из Его опустошения Самого Себя и послушания даже до смерти, и смерти крестной. В Своей наивысшей славе Он уничижил Себя. Его венец благодаря кресту обретает новое сияние; Его вечная жизнь получает больше чести из-за того, что однажды Он умер за грех. Его благословенное лицо никогда не было бы столь прекрасным в глазах избранных, если бы оно не было оплевано. Взгляд Его дорогих глаз никогда не был бы столь неотразим, если бы некогда он не потускнел в смертных мучениях за грешников. Его руки — в золотых кольцах с граненым бериллом, но самые яркие украшения — это следы жестоких гвоздей.
Вся слава Христа принадлежала Ему по природе, как Сыну Божьему; но как Сын Человеческий, Он обрел Свое нынешнее величие благодаря кресту и позору, окружавшему его, когда Он взял на Себя наши грехи. Нам никогда нельзя забывать об этом, и если мы когда-либо впадем в искушение сменить распятого Спасителя грядущим Царем, нас должен остановить тот факт, что, делая это, мы лишим своего Господа Его наивысшей чести. Когда вы слышите, как кто-то, не задумываясь, говорит об искуплении, сразу вставайте на защиту искупления, потому что из него исходит основная слава вашего Господа и Учителя. Они говорят: «Пусть Он сойдет с креста, и мы уверуем в Него». Если бы Он сошел, во что бы тогда осталось верить? Именно на кресте, именно со креста, именно через крест Иисус поднимается на Свой престол. Сегодня Сын Человеческий имеет на небе особую честь потому, что Он был заклан и искупил нас Богу Своей Кровью.
Следующий парадокс — Иисус должен уединиться, иначе Он останется один.Обратите внимание на эти слова: «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет (и таким образом не уединится) то останется одно». Сын Человеческий должен быть одиноким в гробе, или же Он будет один на небе. Он должен пасть в землю, как пшеничное зерно, и пребыть там в уединении смерти, иначе останется один.
Этот парадокс довольно легко объяснить. Если бы наш Господь Иисус Христос как Сын Человеческий не топтал точило один, если бы Он не был один в борении под оливковыми деревьями Гефсимании, как бы погрузясь в землю прежде Своей смерти, если бы Он не находился один на кресте и не воскликнул: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты оставил Меня?» — Он чувствовал Себя покинутым и одиноким, как похороненное пшеничное зерно,— Он не смог бы спасти нас. Если бы Он не умер, то как Человек остался бы одиноким навеки. Нет, Он не лишился бы извечного Отца и Духа Божьего или общества Ангелов; но с Ним не было бы ни одного человека, чтобы разделить с Ним общение.
Наш Господь Иисус не может вынести одиночества. Голова без членов — ужасное зрелище, как ее ни венчай. Знаете ли вы, что Церковь — это Его Тело, полнота Наполняющего все во всем? Без Своего народа Иисус был бы Пастырем без овец; а быть пастухом без овец — не очень почетная служба. Он был бы мужем без жены; но ведь Он так сильно любит Свою Невесту, что для того и оставил Своего Отца и стал одной плотью с той, которую избрал. Он прилепился к ней и умер за нее; и если бы Он не сделал этого, то остался бы женихом без невесты. Этого никогда не могло быть. Его сердце не такое, чтобы эгоистично наслаждаться счастьем, которое никто не разделяет.
Если вы читали Песни Песней Соломона, где открывается сердце Жениха, то знаете, как Он желает общества Своей любимой, Своей голубицы, Своей чистой. Его наслаждение — сыны человеческие. Симеон Столпник наверху столпа — не Иисус Христос; отшельник в своей пещере может иметь хорошие намерения, но он не найдет основания для своего уединения в Том, Чей крест, по его словам, он чтит. Иисус был другом людей, не избегал их, искал погибших. О Нем поистине говорилось: «Он принимает грешников и ест с ними». Он привлекает к Себе всех, и по этой причине был вознесен с земли. И все же этому великому, привлекательному Человеку пришлось бы быть на небе одному, если бы Он не был одинок в Гефсимании, одинок перед Пилатом, одинок, когда над Ним насмехались воины, и одинок на кресте. Если бы это драгоценное пшеничное зерно не сошло в ужасное одиночество смерти, оно осталось бы одно, но поскольку Он умер, Он «приносит много плода».
Это приводит нас к четвертому парадоксу - Христос должен умереть, чтобы даровать жизнь. «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Христос должен умереть, чтобы дать жизнь другим. Люди ошибаются, путая смерть с небытием, а жизнь с бытием, а это очень, очень разные вещи. «Душа согрешающая, та умрет»; она никогда не перестанет существовать, но умрет, отделенная от Бога, Который есть ее жизнь.
Есть много людей, которые существуют, но не имеют истинной жизни и не увидят жизни, но «гнев Божий пребывает на них». Пшеничное зерно, положенное в землю, умирает, но имеем ли мы в виду, что оно перестает существовать? Вовсе нет. Что такое смерть? Это разложение чего-либо, имеющего жизнь, на начальные элементы. Для нас смерть — это расставание тела с душой, а для пшеничного зерна это разложение элементов, составляющих зерно. Наш божественный Господь, будучи положенным в землю, не увидел тления; когда Он умер, Его душа покинула тело на некоторое время. И если бы Он не умер буквально и действительно, то не смог бы дать жизнь никому из нас.
Возлюбленные друзья, из этого мы познаем, в чем кроется жизненно важный вопрос христианства: смерть Христа — это жизнь Его учения. Смотрите: если бы самым главным была проповедь Христа или Его пример, то Он принес бы плод и умножил бы христиан посредством проповеди и личного примера. Но Он заявляет, что если не умрет, то не принесет плода. Мне говорят, это потому, что Его смерть должна была стать завершением Его примера и печатью Его проповедей? Я допускаю, что это так.
Но представим, что наш Господь предпочел жить дальше. Если бы Он находился здесь, постоянно ходя по миру, проповедуя и живя согласно Своему учению, если бы Он и дальше творил чудеса и использовал ту чудесную притягательную силу, которая всегда сопровождала Его, за Ним наверняка бы последовало большое число учеников. Если Его учение и жизнь были средством, посредством которого могла быть дарована духовная жизнь без искупления Кровью, то почему Спаситель не продлил Себе жизнь на земле? Но факт остается фактом: никто из нас не может познать ничего о духовной жизни, кроме как через искупление Кровью. Нет иного пути, позволяющего достичь познания Бога, кроме как через драгоценную Кровь Иисуса Христа, благодаря которой мы имеем доступ к Отцу.
Если, как некоторые говорят нам, нравственная основа христианства намного важнее его характерных доктрин, то почему Иисус умер вообще? Нравственная сторона яснее проявилась бы через долгую жизнь в святости. Он мог бы жить и сегодня, если бы захотел, мог бы все еще проповедовать и подавать пример сынам человеческим. Но Он заверяет нас, что только посредством смерти сможет принести плод. Как, не всей той святой жизнью? Нет. Как, не Своей несравненной проповедью? Нет. Никто из нас не мог бы спастись от вечной смерти, если бы жертва Иисуса не совершила искупления. Ни один из нас не был бы оживлен к духовной жизни, если бы Сам Христос не умер и не воскрес из мертвых.
Братья, вся существующая в мире духовная жизнь — результат смерти Христа. Мы живем во времени, которое иллюстрирует нам эту истину. Сначала жизнь пришла в мир через творение; она была потеряна в саду. С тех пор отцом нашего рода является Ной, а жизнь через Ноя пришла к нам через образную смерть, погребение и воскрешение. Ной вошел в ковчег, был заперт в нем и таким образом погребен. В том ковчеге Ной находился среди мертвых, окутанный дождем и погребенный в ковчеге. Когда же воды спали, он вышел в новый мир, как будто снова поднялся к жизни.
Так и сегодня. Мы умираем со Христом, погребены со Христом и оживаем с Ним. В этом мире нет подлинной духовной жизни, кроме той, которая приходит к нам через смерть, погребение и воскресение с Христом. Вы знаете что-нибудь об этом, друзья? Если нет, то вы не познали жизнь Божью. Вы знаете теорию, но знаете ли вы основанную на опыте силу этой истины в своем собственном духе? Давайте вставать на защиту учения об искуплении всегда, когда слышим нападки на него. Давайте скажем миру, что, хотя мы и ценим жизнь Христа больше, чем они, мы знаем, что не пример Христа спасает людей, а Его смерть за нас.
Если бы благословенный Христос безгрешно прожил здесь все эти девятнадцать столетий, с величественным и простым красноречием научая всем Своим чудесным заповедям, Он не произвел бы ни одного атома духовной жизни среди сынов человеческих. Без смерти Он не принес бы плода.
Если ты хочешь жить, мой дорогой слушатель, ты не обретешь жизнь через попытки подражать примеру Христа. Таким путем ты получишь определенное благо, но никогда не получишь духовную жизнь и вечное спасение. Ты должен поверить в Иисуса, что Он умер за тебя. Ты должен понять, что Кровь Иисуса Христа, Божьего дорогого Сына, очищает нас от всякого греха. Ты должен родиться свыше. Усвоив эти истины, ты станешь изучать Его жизнь с пользой для себя. Но если ты не признаешь, что пшеничное зерно брошено в землю и должно умереть, ты никогда не найдешь никакого плода от него в своей душе и не увидишь плода в душах других.
И еще один благословенный урок глубокой божественности в нашем стихе:поскольку Иисус Христос действительно пал в землю и умер, в результате этого мы можем ожидать многого. «А если умрет, то принесет много плода». У некоторых есть маленький Христос, и они ожидают от Него мало. Я встречал хороших людей, которые, кажется, считают, что Иисус Христос умер за духовно здоровых людей, посещающих церковь «Сигор», и еще, быть может, за нескольких особ из церкви «Авен-Езер» в соседнем городе. Они надеются, что однажды немного избранных (и впрямь малая их компания, к тому же они изо всех сил стараются уменьшить ее взаимными ссорами) будут прославлять Бога за спасение весьма небольшого остатка. Я не стану винить этих дорогих братьев, но мне бы хотелось, чтобы их сердца были шире.
Мы еще не знаем, сколько плода произрастет из нашего Господа Иисуса. Разве не может наступить день, когда миллионы лондонцев будут единодушно поклоняться Богу? Я жду дня, когда познание славы Бога покроет землю, как воды покрывают море, когда цари падут ниц перед Сыном Божьим и все народы будут звать Его благословенным. «Ожидать этого — слишком много,— скажет кто-то.— Миссионерская деятельность распространяется очень медленно». Я это знаю, но ведь миссии — не зерно; все, чего мы ожидаем, должно выйти из того пшеничного зерна, которое пало в землю и умерло; а значит, принесет много плода.
Когда я думаю о блаженной Личности моего Учителя, совершенного Сына Божьего и Сына Человеческого, когда я мыслю о безграничной славе, которую Он оставил, и о неописуемых мучениях, которые Он перенес, я спрашиваю: могут ли Ангелы вычислить ценность принесенной Им жертвы? Только Бог знает любовь Божью, явленную в смерти Его Сына. Неужели вы думаете, что весь этот божественный план, труд и жертва безграничной любви дадут такой незначительный результат? Это будет непохоже на Бога. Муки Сына Божьего не произведут так мало доброго. Результат будет соразмерен средствам, и эффект будет соответствовать проделанной работе. Господь будет царствовать во веки веков. Аллилуйя!
Действительно, как Ангелы поражались стонам креста, так и исход креста изумит серафимов и заставит их восторгаться неописуемым проявлением славы, которая станет результатом позорной смерти их Господа. О возлюбленные, многое еще должно произойти от нашего Иисуса. Мужайтесь, удрученные. Будьте смелы, воины креста. Ваше знамя ожидает победа. Ждите с терпением, работайте с надеждой, страдайте с радостью, ибо Царство принадлежит Господу, и Он будет править народами.
Итак, мы рассмотрели глубину доктринального учения.
Закончу я несколькими словами о ПРАКТИЧЕСКОМ НАСТАВЛЕНИИ. Знайте же, что истинное по отношению к Христу в какой-то мере истинно по отношению к каждому чаду Божьему: «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Это можно отнести и к нам, как указывает следующий стих: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную».
Прежде всего мы должны умереть для того, чтобы жить. Нет духовной жизни ни для вас, ни для меня, ни для кого-либо другого, кроме как через смерть за нее. Вы прикрываетесь хитро сплетенной собственной праведностью? Она должна умереть. Вы верите в самих себя? Такая вера должна умереть. Вы должны носить в себе смертный приговор, и тогда войдете в жизнь. Прежде, чем узнать оживляющее влияние Духа Божьего, необходимо испытать Его уничтожающую силу: «Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа». Меч Духа должен умертвить вас прежде, чем дуновение Духа оживит вас.
Далее, мы должны отдать все, чтобы сохранить жизнь. «Любящий душу свою погубит ее». Брат, ты никогда не сможешь иметь духовную жизнь, надежду, радость, мир, небо, кроме как через отдачу всего в руки Бога. Если ты готов отказаться от всего своего, ты все обретешь во Христе. Ты должен опустить на землю свое оружие мятежа, обронить перья гордости; ты должен отдать в руку Божью все, чем ты являешься и чем обладаешь. Если ты не согласишься добровольно отдать это, то действительно потеряешь все, да ты и уже потерял. Полная отдача всего Богу — единственный способ сохранить его.
Некоторые из людей Божьих убедились, что это буквально так. Я знал мать, которая удерживала своего ребенка от Бога, и он умер. Богатые люди поклонялись своему богатству, и, поскольку они были Божьими людьми, Он разбил вдребезги их идолов. Вы должны потерять все, если хотите сохранить его; отказаться от того, что вам ценнее всего, если хотите сберечь его.
Затем, мы должны потерять свое «я «для того, чтобы найти его. «А ненавидящий душу свою сохранит ее в жизнь вечную». Вы должны полностью отказаться от жизни для себя и тогда будете жить. Живущий для себя человек не живет; он теряет суть, удовольствие, венец существования. Но если вы живете для других и для Бога, то найдете полноту жизни. «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все это приложится вам». Невозможно лучшим образом найти радость для себя самого, чем потерять себя, доставляя радость другим.
И последнее: если вы желаете быть средством жизни для других, вы должны определенным образом умереть сами. «Ах,— говорите вы,— действительно ли дело дойдет до смерти?» Может, и нет, но вы должны быть готовы к этому, если нужно. Кто стал наибольшим благословением для нынешнего века? Я скажу вам. Я верю, что мы в долгу за свободу Евангелия в основном перед теми бедными мужчинами и женщинами, которые были живыми сожжены за свою веру. Называйте их лоллардами, анабаптистами или как хотите — люди, умершие за веру, дали жизнь святому делу. Это совершили люди всех рангов: от епископов до мальчиков-бедняков. Многие из них не могли проповедовать с кафедр, но с вязанок хвороста сказали более возвышенные проповеди, чем все реформаторы провозгласили со своих кафедр. Они пали в землю и умерли, и «много плода» пребывает до сего дня. Жертвенная смерть святых Церкви была ее жизнью и ростом.
Если мы желаем достичь великой цели, установить великую истину и пробудить великую силу на свершение добра, это должно произойти через отдачу самих себя, даже всей своей жизни, ради этой всепоглощающей цели. Иначе мы не будем иметь успех. Отдавать другим, не отнимая многого от себя, невозможно. Тому, кто служит Богу и находит это легким, будет трудно дать отчет в конце. Проповедь, которая ни во что не обошлась, не имеет никакой ценности; если она не вышла из сердца, она и не достигнет сердца. Как правило, утомление должно достичь изнеможения для того, чтобы мы были широко использованы. Смерть предшествует возрастанию. Спаситель других не может спасти Себя. Поэтому не следует жалеть о жизни тех, кто умирает в ужасных климатических условиях Африки, если они умирают за Христа. Нельзя роптать, если тут и там самых лучших слуг Божьих подкашивает переутомление мозга; таков закон божественного ведения дел: рост приходит через смерть.
И ты, дорогой друг, не должен говорить: «Ах, я больше не могу преподавать в воскресной школе; я так тяжело работаю всю неделю, что я... я... я...» Закончить это предложение вместо тебя? Ты так тяжело работаешь для себя всю неделю, что не можешь потрудиться для Бога один день в неделю. Не так ли? «Нет, не совсем, просто я так устал». Совершенно верно, но подумай о своем Господе. Он знал, что значит усталость для тебя, и все же Он не уставал делать добро. Ты никогда не дойдешь до того, чтобы ронять, как Он, пот, как капли крови.
О дорогой друг, будешь ли ты пшеничным зерном, положенным в одиночестве на полку? Уподобишься ли ты пшенице в руке мумии, бесплодной и забытой, или будешь расти? Я слышу твои слова:
«Посейте меня куда-нибудь». Я попытаюсь это сделать. Давай, я уроню тебя на ниву воскресной школы, или на землю раздачи трактатов, или на огород проповеди на улицах. «Но ведь если я приложу много усилий, это наверняка погубит меня». Да, а если оно полностью погубит тебя, ты подтвердишь стих: «...а если умрет, то принесет много плода». Сегодня не так уж много тех, кто полностью расточил себя в служении Господу, чтобы нас одолевал страх по поводу вероятности полного пожертвования жизни. В данный момент существует мало причин для сдерживания фанатизма; намного больше их для осуждения своекорыстия.
О братья, давайте посвятим себя тому, что больше достойно нашего Господа и Его славного дела; давайте уподобимся погребенной, сокрытой, умирающей и все же плодоносной пшенице для славы нашего Господа.
Итак, я лишь мельком взглянул на этот стих; в следующий раз пусть нашим преимуществом будет погрузиться в него.
