Почему Они Покидают Нас
«Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира» (Иоанна 17,24).
Молитва Спасителя восходит по нарастающей. Сначала Он просил за Свой народ, чтобы он был сохранен от мира, чтобы был освящен, а потом - чтобы всем было явлено его единство. Теперь Он достигает высшей точки: Он просит, чтобы они были с Ним там, где Он, и увидели Его славу. Хорошо, когда в молитве дух получает крылья. Молитва, которая раскачивается взад-вперед, как дверь на петлях, допускает к общению; но та молитва, которая, подобно лестнице, ступенька за ступенькой поднимается, пока не теряется в небесах, больше похожа на божественный образец.
Эта последняя ступенька молитвы нашего Господа не только возвышается над предшествующими, но и длиннее всех остальных. Здесь Он не просто поднимается от одного благословения, которым можно наслаждаться на земле, к другому, но достигает высшей степени. Он восходит намного выше всего того, что относится к настоящему состоянию, устремляясь к тому, что ожидает в вечном будущем. Он оставляет самые высокие вершины благодати, и Его молитва одним движением вступает в славу: ...чтобы там, где Я, и они были со Мною...»
Вот что еще нужно заметить в этой божественной молитве: она возвышается не только над темой, но и над местом, которое Ходатай занимает. Не случалось ли и вам испытывать иногда во время молитвы, что вы едва знаете, где находитесь? Вы, возможно, восклицали с Павлом: «В теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю». Не напоминают ли вам об этом слова нашего Господа Иисуса? Не увлек ли Его молитвенный пыл? Где находился Он, когда произнес слова нашего стиха? Если вникнуть в слова, то можно прийти к заключению, что наш Господь уже был на небесах. Он говорит: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою». Имеет ли Он в виду, чтобы они были с Ним на небесах? Конечно, да. Но Он же не находился на небе; Он все еще был среди Своих Апостолов во плоти на земле. И прежде чем Он сможет войти в Свою славу, Ему предстояли Гефсимания и Голгофа. В молитве Он почувствовал такой восторг духа, что его молитва была на небесах, да и Сам Он находился там в духе.
Какой пример для нас! С какой легкостью мы можем покинуть поле битвы и место мучительных страданий и подняться в такое общение с Богом, что сможем думать, и говорить, и действовать так, словно мы уже обладаем вечной радостью! Мы можем подняться в рай посредством горячей молитвы и дерзновенной веры и там произносить слова, которые выходят за широты земли и посланы «с Отрадных гор».
И это еще не все, потому что молитва все еще восходит выше не только по отношению к ее теме и месту, но очень своеобразно переходит на возвышенный стиль. Прежде Господь просил и молил; теперь Он употребляет более настойчивое слово. Он говорит:
«Отче, хочу». Я не хочу придавать этому слову высокомерное или повелительное значение, потому что Спаситель не так обращается к Отцу, но все же тон его более возвышенный, чем прошение. Здесь наш Господь использует царственный тон, а не тон Его уничижения. Он говорит как Сын Божий. Он обращается к великому Отцу как Тот, Кто не почитает хищением быть равным Ему, но пользуется привилегией Своего извечного сыновства. Он говорит: «Хочу».
Этот тон не приличествует нам, кроме как в очень пониженной степени, но он научает нас. В молитве, когда Святой Дух помогает нам, хорошо не только стенать во прахе, как просящие грешники, но обращаться к нашему Отцу в духе усыновления, с дерзновением детей, и тогда, держась за обетование Божье, мы сможем с освященным мужеством ухватиться за Ангела завета и воскликнуть: «Не отпущу тебя, пока не благословишь меня». Неотступность смиренно приближается к этому божественному «хочу».
Посвященной, просвещенной и освященной воле можно и нужно открываться в наших более духовных прошениях, подобно тому как столь же приличествует ей смиряться, когда возносится прошение о преходящих вещах, и шептать: «Не как я хочу, но как Ты». Господь временами изливает на Своих молящих слуг такое вдохновение, которое возносит их в молитве туда, где умножается их сила и где они получают желаемое от Бога. Не написано ли: «Утешайся Господом, и Он исполнит желание сердца твоего»? Сначала мы начинаем чувствовать, что желания сердца нашего вдохновлены Его Духом, а потом — что мы получили то, что в молитве просили у Него.
Такой стих, как этот, который достигает таких высот в теме, месте и стиле, содержит многое для нашего назидания. Он — вершина этой чудесной пирамиды молитвы, последняя ступенька лестницы света. О Дух Господа, учи нас, пока мы взираем на него!
Я выбрал этот стих потому, что он овладел мной. Только что ушел от нас наш любимый брат Чарльз Стэнфорд. Мне кажется, я стою, как один из группы учеников, а мои братья незаметно уходят. Мои братья, мои товарищи, моя радость, покидают меня и уходят в лучший край. В дни мира мы наслаждались святым и счастливым общением, а в битве Господней стояли плечом к плечу. Но мы незаметно исчезаем. Ушел один, ушел другой, не успеем оглянуться, как уйдет и третий. Мгновение мы видим их, а затем они исчезают из виду. Правда, они не поднимаются в воздух, как божественный Учитель с Елеона, но все же они поднимаются, я в этом уверен. Опускается только бренное тело, да и то на очень короткое время. Они поднимаются, чтобы быть с Господом навеки.
Горюем мы, оставшиеся. Какой пролом остался там, где стоял Хью Стоуэл Браун! Кому предстоит заполнить его? Какой пролом остался там, где стоял Чарльз Стэнфорд! Кто займет его место? Кто из нас уйдет следующим? Мы стоим в изумлении. Некоторые из нас находились в строю рядом с теми, кто ушел. Почему наши ряды постоянно уменьшаются в числе, в то время как битва столь жестока? Почему уходят самые лучшие, когда нам так нужны доблестные примеры? И, глядя на совсем недавно выкопанные могилы, я опускаю голову. Лучше всего я мог бы выразить свои мысли потоком слез, но я удерживаюсь от такого плотского обычая рассматривать этот вопрос и смотрю на него в более ясном свете. Учитель собирает самые спелые из Своих плодов, и Он вполне достоин их. Его же дорогая рука сложит эти золотые яблоки в серебряные корзины; и, видя, что это Господь, мы больше не смущаемся.
Его слово, как оно открывается нам в избранном стихе, успокаивает и утешает наш дух. Когда мы слышим, как наш небесный Жених молится: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною»,— эти слова утирают наши слезы и призывают нас к радости. Мы понимаем, почему самые дорогие и самые лучшие покидают нас. Мы видим, Чья рука держит магнит, влекущий их в небеса. Один за другим они должны уходить из этой низменной страны, чтобы поселиться на вышине, во дворце Царя, потому что Иисус влечет их к Себе. Наши милые младенцы уходят домой потому, что «Он берет агнцев на руки и носит на груди Своей». Наши возмужалые святые уходят домой потому, что Возлюбленный пришел в сад, чтобы собирать лилии. Эти слова нашего Господа Иисуса объясняют, почему постоянно кто-то уходит домой. Они являются ответом на загадку, которую мы называем смертью. Я собираюсь говорить о том, как уходят наши братья, потому что Бог берет их, и буду доволен, если мои слова приготовят нас со святой готовностью увидеть, как выполняется великое прошение нашего Искупителя, даже если оно и причиняет нам много горестных расставаний.
I. Начнем с первых слов нашего стиха. Таким образом, первой мыслью о постоянном собирании в вышний дом будет ВЕДУЩЕЕ СЛОВО, объединяющее слово: «Отче». Заметьте, что прежде наш Господь говорил: «Отче Святый!», а в завершение молитвы Он произнес: «Отче Праведный!» Но, начиная это особенное прошение, Он употребляет одно слово: «Отче». Это родство уже само по себе так дорого, что лучше всего соответствует самому возвышенному прошению. Я люблю размышлять об этом имени — «Отец» в том смысле, в каком оно использовано в этой связи. Не является ли оно центром живого согласия? Когда вся семья собирается, то где же еще, как не в доме отца? Кто восседает во главе стола, как не отец? Все интересы детей объединяются в родителе, и он болеет за всех их.
От великого Отца произошел Сам Иисус. Нам непонятна доктрина вечного происхождения, мы восторгаемся тайной, которую не можем постичь. Но мы знаем, что поскольку наш Господь Иисус является Богочеловеком, Заступником, Он произошел от Отца и, делая это, покорился воле Отца. Что касается нас, то мы определенно происходим от Этого Отца: именно Он создал нас, а не мы создали самих себя; и что лучше и ярче того - восхотев, родил Он нас словом истины. Вторично мы родились свыше, и наша духовная жизнь берет начало от нашего Небесного Отца.
В данной проповеди я желаю показать вам, что это правильно - расставаться с нашими братьями и радостно позволять им идти домой. Сразу хочу спросить вас: что может быть более правильным, чем то, чтобы дети шли домой к своему Отцу? Они произошли от Него, Ему они обязаны своей жизнью - не к Нему ли им стремиться всегда? Не должно ли быть целью их существования то, чтобы наконец пребывать в Его присутствии? Уйти от Отца и жить вдали от Него — проклятие нашей павшей природы, представленной блудным сыном; а возвращение к Отцу — это восстановление к жизни, миру, счастью. Да, все наши исполненные надежды шаги направлены к Отцу. Мы спасены тогда, когда получаем власть быть детьми Божьими через веру в имя Иисуса. Наше усыновление лежит в основе нашего освящения. Небо уготовано нам потому, что Иисус приходит от Отца и ведет нас назад к Нему. Поэтому, размышляя о небе, давайте в основном думать об Отце; ибо именно в доме Отца обителей много, и наш Господь ушел к Отцу, чтобы приготовить место для нас.
«Отче!» Это слово сразу же напоминает нам о доме. Тот, кто имеет Духа усыновления, чувствует, что Отец влечет его домой, и с радостью побежал бы за Ним. Как страстно Иисус обращался к Отцу!
Он не может говорить о славе, предстоящей Ему, не связывая ее со Своим Отцом. Братья, мы живем, движемся и существуем Отцом. Есть ли в мире какая-то духовная жизнь, которая постоянно не зависела бы от жизни великого Отца? Не через постоянное ли сошествие Святого Духа от Отца мы остаемся духовными людьми? И если мы живем правильно, то мы живем Им и для Него. Мы желаем поступать так, чтобы во всем прославлять Бога. Даже спасение не должно быть нашей конечной целью — мы должны желать прославить Бога через свое спасение. Доктрины, которым мы учим, и наставления, которым повинуемся, мы считаем средством прославления Бога — Самого Отца.
Вот цель, достижения которой желает Первенец и к которой стремятся все, кто подобен Ему, — чтобы Бог был все во всем, чтобы великий Отец везде был почитаем и чтобы Ему поклонялись на каждом месте. Так как мы от Него, из Него, к Нему и для Него, то слово «Отец» призывает нас собраться у ног Его. Станет ли кто из нас оплакивать этот процесс? Нет, мы не смеем жаловаться на то, что наши самые лучшие братья уходят, чтобы радовать дом великого Отца. Наш брат ушел, и мы спрашиваем: «А куда он ушел?» И когда приходит ответ: «Он ушел к Отцу», то исчезает даже намерение скорбеть. К кому еще ему идти? Когда великий Первенец ушел от нас, Он сказал Своим скорбящим последователям, что идет к их Отцу и к Своему Отцу, и этого ответа было достаточно. Итак, когда умирает наш друг, или наш ребенок, или жена, или брат, достаточно того, что он с Отцом. Нам и на ум не приходит звать их назад; скорее мы желаем следовать за ними.
Отче, как сильно я жажду узреть То место, где Ты пребываешь; Бежать я готов от земных сих дворцов, К престолу, где Ты восседаешь.
Ребенок может быть счастлив в школе, но он с, нетерпением ждет каникул. Разве только для того, чтобы не идти на уроки? О нет! Спросите его, и он ответит вам: «Я хочу поехать домой и повидаться с папой». То же относится, и возможно в большей мере, к матерям. Нам так знакомо слово «мама»! Много детей, находясь далеко от нее, жаждали и стремились увидеть ее дорогое лицо. Мать или отец, кого вы хотите — они объединяются в великом Отцовстве Бога. Пусть только будет сказано, что кто-то ушел к своему отцу, и отпадают всякие вопросы о том, имеет ли он право идти к нему. Первостепенное право владения ребенком принадлежит отцу; не приличествует ли, чтобы его ребенок был у себя дома? Спаситель утирает наши слезы носовым платком, уголок которого помечен словом «Отец».
II. Во-вторых, я хочу, чтобы вы поразмыслили над ВЛЕЧЕНИЕМ К ДОМУ. Сила, влекущая нас домой, кроется в слове «хочу». Иисус Христос, наш истинный Бог, облекшись в человеческую плоть, преклоняет колена и молится, и сосредоточивает Свою божественную энергию на молитве о том, чтобы привести домой Своих искупленных. Эта неотразимая, вечно всемогущая молитва несет перед собой все. «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною» — это центростремительная энергия, влекущая всю Божью семью к одному дому.
Как избранные попадут домой к Отцу? Для этого предусмотрены колесницы. В этой молитве — колесницы огненные и кони огненные. «Хочу,— говорит Иисус,— чтобы они были со Мною»,— и они должны быть с Ним. На пути встречаются трудности: между ними пролегли длинные ночи и мрак, горы вины, леса тревог и полосы лютых искушений. И все же пилигримы непременно достигнут конца своего путешествия, потому что Господне «хочу» окружит их огненной стеной. В этом прошении я вижу и меч, и щит для воинствующей Церкви. В нем я вижу орлиные крылья, на которых они будут носиться до тех пор, пока не войдут в золотые врата. Иисус говорит:
«Хочу», и кто помешает избранным прибыть домой? С таким же успехом можно попытаться остановить движение звезд небесных.
Проверьте на мгновение силу этого «хочу», и вы увидите, что, во-первых, оно имеет силу посреднической молитвы. Это — самоцвет из того чудесного наперсника с драгоценными камнями, который был у нашего Первосвященника на груди, когда Он принес Свое завершающее ходатайство. Я не могу представить, чтобы наш Господь ходатайствовал напрасно. Если Он просит, чтобы мы были с Ним там, где Он, то Он должен получить просимое. Написано, что Он «услышан был за Свое благоговение». Когда с сильным воплем и со слезами Он излил душу Свою в смерти, Его Отец даровал Ему по желанию Его сердца. И я не удивляюсь, что так было: как мог Возлюбленный не получить то, чего просил в ходатайстве у Своего Отца — Бога! Заметьте, что сила неотразимого ходатайства привлекает каждую душу, приобретенную ценой Крови, к тому месту, где находится Иисус. Вы не можете удержать умирающего младенца, потому что Иисус просит, чтобы он был с Ним. Вам ли состязаться с Господом? Конечно же, нет! Вы не можете удержать сверх назначенного времени своего состарившегося отца или любимую мать, потому что ходатайство Христа обладает такой мощью, что они должны вознестись точно так же, как искры должны стремиться к солнцу.
В слове «хочу» кроется нечто большее, чем ходатайство. Оно напоминает озавещанном наследстве и распоряжении им. Господь Иисус составляет завещание и пишет: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Никто из завещателей не хочет, чтобы его завещание было нарушено. Завещание нашего Спасителя непременно будет исполнено до йоты уже только по той причине, что хотя Он и умер, и тем самым сделал Свое завещание действительным, все же Он жив, чтобы быть исполнителем Своего завещания. Когда в завещании нашего Господа я читаю слова: «Отче, хочу, чтобы они были со Мною», я задаюсь вопросом: кто удержит их? В надлежащее время они должны быть с Ним, потому что воля навеки благословенного Спасителя должна выполняться. Невозможно противостоять такой силе.
И это еще не все. Слова Христа говорят мне не только о заступничестве и завещанном наследстве, но в них кроется решительное выражение желания, намерения и цели. Иисус желает этого и говорит: «Хочу». Это — преднамеренное желание, сильное, определенное, непоколебимое, решительное намерение. Воля Божья — верховный закон. Ему не нужно говорить, Он только пожелает или помыслит — и дело сделано.
Вернемся опять к стиху: «Хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Сын Божий хочет этого. Как удержать святых от того, чего желает Господь? Они должны подняться из ложа тлена и немого праха; они должны вознестись, чтобы быть с Иисусом там, где Он, ибо Иисус желает этого. Вы можете пытаться удержать их своей заботой и беспокойством, можете день и ночь просиживать у их постели и ухаживать за ними, но когда Иисус подаст знак, они должны покинуть эти мрачные обители. Вы можете цепляться за них в пылу любви и даже в отчаянии восклицать: «Они не уйдут, мы не перенесем разлуки с ними», но когда Иисус зовет, они должны идти. Уберите свои грешные руки, которые желают удержать их; ибо вы грешите, если хотите обокрасть своего Спасителя. Станете ли вы противодействовать Его желанию? Осмелитесь ли вы ни в грош не ставить Его завещание? Даже если бы вы и хотели, то не смогли бы; а если бы и могли, то не захотели. Лучше смиренно согласиться с ними, чем намереваться противостать увлекающему их небесному влечению.
Если Иисус говорит: «Хочу», то вам следует сказать: «Не как я хочу, но как Ты. Они никогда не были моими настолько, насколько они Твои. У меня никогда не было такого права на них, как у Тебя, купившего их. Они никогда не могли чувствовать себя со мной так хорошо, как почувствуют себя на Твоей груди. И моя воля растворяется в Твоей. С непоколебимой покорностью я говорю: пусть идут».
Братья и сестры, вы осознаете, какая сила уносит наших любимых? Я вижу нежные руки, которые протянуты к нам; они невидимы глазами, но ощутимы верой. Вокруг избранных раскинуты узы любви, и они тайно уносятся от своих собратьев. Разорвали бы вы эти узы? Отбросили бы эти веревки? Я умоляю вас, не думайте так. Пусть пронзенная рука, купившая наших любимых, находит своих искупленных и ведет их домой. Не должен ли Иисус привлечь к Себе Своих? Не преклоняем ли мы колена и не молимся ли Иисусу: «Да будет воля Твоя на земле, как и на небе»?
III. А теперь я хочу дальше углубиться с вами в стих. Мы размышляли над ведущим словом и влечением к дому, давайте еще обратим внимание на ХАРАКТЕРНУЮ ОСОБЕННОСТЬ ДОМАШНИХ. «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Вот описание домашних -»которых Ты дал Мне». Здесь греческий язык немного трудноват для перевода. Буквальный перевод звучит так: «Отче! которое Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Наряду с множественным числом, здесь есть что-то и в единственном числе. «Отче! то, что Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною». Наш Господь считал тех, которых Отец дал Ему, чем-то единым — единым телом, единой Церковью, единой невестой. Он желал, чтобы Церковь как одно целое пребывала с Ним там, где Он. Потом Он снова взглянул и из многих людей, составляющих Церковь, увидел каждого в отдельности. И Он молился, чтобы каждый из них был с Ним и видел славу Его. Иисус никогда не молится за всю Церковь, забывая при этом хотя бы одного члена;
и не молится Он за членов в отдельности, не замечая при этом включающее многих целое. Приятная мысль! Иисус желает иметь с Собой на небе то, что Он купил ценой Своей драгоценной Крови, в целом; Он не потеряет ни одной части. Он не умер за часть Церкви и не будет удовлетворен, пока все купленное Им стадо не соберется вокруг Него.
Но когда Господь смотрит на тех, которых дал Ему Отец, как на одно тело, Он смотрит на тебя, меня и на каждого верующего, присутствующего здесь, как на часть того великого целого; и Его молитва о том, чтобы все мы были с Ним. Я думаю, что Он молится как за наибольшего, так и за наименьшего в равной мере. Он молится как за Иуду, так и за Вениамина, как за унывающего, так и за того, кто имеет полную уверенность.
Эта молитва широка и всеобъемлюща, но все же это не та молитва, которую желают вложить Ему в уста верующие в универсализм. Он не молит, чтобы умирающие в неверии были с Ним там, где Он. Также Он не хочет, чтобы души, находящиеся в аду, однажды вышли оттуда и пребыли с Ним в славе. В Священном Писании нет и следа этого учения. Учащие таким выдумкам черпают вдохновение из какого-то другого источника. Новое чистилище, в котором многие уверовали, неизвестно Священному Писанию. Нет, наш Господь ясно молится о тех, которых дал Ему Отец, за каждого из них и не за кого иного. Его «хочу» относится только к ним.
Я очень рад, что здесь не упомянуты никакие личные характерные черты, но только: «которых Ты дал Мне». Кажется, что Господь в Свои последние минуты смотрел не столько на плод благодати, сколько на саму благодать; Он замечал не столько совершенства или несовершенства Своего народа, сколько сам факт того, что они принадлежат Ему через вечный подарок Отца. Они принадлежали Отцу: «они были Твои». Отец дал их Иисусу: «и Ты дал их Мне». Отец подарил их как знак любви и средство прославления Его Сына: «...они были Твои, и Ты дал их Мне». А теперь наш Господь молит о том, чтобы они находились с Ним, потому что они — дар Его Отца.
Кто-то посмеет возразит, что Христос не имеет права взять к Себе тех, кто принадлежал Его Отцу, которых Отец дал Ему и которых Он действительно принял в Свою собственность? Нет, им следует быть с Ним, раз они достались Ему таким божественным путем. Если у меня есть знак любви, подаренный мне кем-то дорогим, я могу по праву желать, чтобы он был при мне. Никто не имеет такого права на твое обручальное кольцо, дорогая сестра, как ты сама. Не являются ли святые Христовы как бы кольцом на Его пальце, подаренным Ему Отцом в знак благоволения к Нему? Не следует ли им быть с Иисусом там, где Он, если они — бриллианты Его короны и Его слава?
Мы в своей большой любви поднимаем к небу руки и восклицаем: «Мой Господь, мой Учитель, оставь мне этого дорогого человека еще на время. Я так нуждаюсь в общении с таким милым человеком, без него жизнь будет мучительной для меня». Но если Иисус посмотрит нам в лицо и скажет: «Больше ли у тебя права на него, чем у Меня?» — мы сразу отступим. Он имеет большее значение для Его святых, чем мы. О Иисус, Твой Отец дал их Тебе от начала; они — награда за подвиг души Твоей; и сохрани Бог, чтобы мы отказывали Тебе. Хотя слезы застилают наши глаза, мы все еще можем видеть права Иисуса и послушно признаем их. Мы говорим о наших самых любимых: «Господь взял, и да будет имя Господне благословенно». Как утешает нас этот стих в смерти близких, показывая, что они принадлежат Христу!
IV. А теперь, поднимаясь еще на одну ступеньку, Христос открывает нам нечто об ОБЩЕНИИ ДОМАШНИХ в славе. Куда уходят покидающие нас? Стих говорит: «...которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою».
Эти слова говорят нам о близости святых со Христом в славе: «...чтобы они были со Мною». Задумайся на мгновение: когда наш Господь произнес эти слова, а Иоанн записал их, ученики находились вместе с Ним. Они встали из-за стола, где вместе разделяли вечерю. Учитель сказал: «Встаньте, пойдем отсюда». И, находясь среди них, Господь вознес эту великую молитву. Знай же, что на небе святые будут ближе к Христу, чем были Апостолы, сидя с Ним за столом или слушая Его молитву. Тогда их объединяло только местонахождение — их мысли могли витать далеко от Него, как случалось не раз. Но на небе мы будем едины с Ним в согласии, духе, в сознательном общении. Мы будем с Иисусом в самом близком, ясном и совершенном смысле. Ни одна дружба на земле не может достичь той полноты общения, которую мы разделим на небе. С Ним, навеки с Господом — вот небо. Кто пожелает удерживать наших любимых от такого общения?
И все же не упускайте мысль о месте, чтобы не умалить сущность молитвы. Давайте ясно видеть духовное, но не делать из-за этого смысл менее реальным, менее действительным. К просьбе о том, чтобы Его святые были с Ним, наш Господь прибавил слова: «чтобы они были со Мною, где Я». Наши тела восстанут из праха, потому что должны занимать место, а то место будет там, где Иисус. Даже дух должен быть где-то, и это «где-то» будет там, где Иисус. Нам предстоит, не метафорически и не в воображении, но действительно, поистине, буквально быть с Иисусом. Мы будем наслаждаться глубокой близостью с Ним в том блаженном месте, которое Отец уготовил Ему и которое Он готовит для нас.
Есть место, где Иисус открывается во всем великолепии Своего могущества, среди Ангелов и прославленных духов; и те, кого унесла от нас воля Господня, не изгнаны в таинственную землю и не закрыты в доме заключения до общего освобождения из тюрьмы - они в раю со Христом. Они служат Ему и зрят Его лик. Кто был бы так жесток, чтобы удерживать святого от такой прекрасной страны? Я желаю добра всем моим детям, родственникам, друзьям. А какое добро лучше того, чтобы быть там, где Иисус? Не радуетесь ли вы новостям о повышении ваших любимых? Будете ли вы ссориться с Богом потому, что некоторые из самых дорогих вам продвинулись к небу? Мысль об их изумительном блаженстве значительно умеряет наше естественное горе. Мы плачем о себе, но, вспоминая их общение с Тем, Кто весь - любезность, к нашим слезам прибавляется улыбка.
Заметьте, чем занимаются те, кто с Иисусом: «да видят славу Мою». Я не удивляюсь, что Иисус хочет, чтобы Его дорогие были с Ним ради этой цели, поскольку любовь всегда жаждет разделить свою радость с любимым. Когда я находился за границей и прекрасные пейзажи особенно пленяли меня, я сотни раз почти невольно говорил себе: «Как бы я хотел, чтобы моя дорогая жена была здесь! Я наслаждался бы этим в сто раз больше, если бы она тоже могла видеть это!» Искать товарища в радости - инстинкт любви. Господь Иисус — истинный человек, и Он испытывает это бескорыстное желание каждого любящего человеческого сердца и поэтому говорит: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою».
Наш Господь милостиво позволяет Своим ученикам разделять общение с Ним в Его страданиях, и поэтому Он еще больше желает, чтобы они разделили Его славу. Он знает, что для них не будет большей радости, чем видеть Его превознесенного, поэтому Он желает доставить им это наивысшее удовольствие. Не был ли доволен Иосиф, когда говорил своим братьям: «Скажите же отцу моему о всей славе моей в Египте». И еще более он радовался, когда смог показать своему отцу, как велика сила его, как высоко его положение. Иисусу доставляет радость позволить нам созерцать Его славу, и для нас будет радостью видеть славу Его. Не возноситься ли искупленным к таким блаженным усладам? Будете ли вы их задерживать?
Как бескорыстно со стороны нашего Господа думать, что Он не будет вполне прославлен до тех пор, пока мы не увидим Его славу! Такими же бескорыстными Он сделает и нас, потому что нашей славой будет созерцание Его славы! Он не говорит, что собирается взять нас домой, чтобы мы были в славе, но чтобы мы видели Егославу. Его слава лучше для нас, чем любая личная слава,— все становится нашим потому, что оно — Его. Без Него слава не была бы славой. Возлюбленные, так как наш Господь, кажется, сокрыт в Своих людях, так и они скрываются в Нем. Его слава в том, чтобы прославить их, их слава — прославить Его; и славой слав будет для них быть прославленными вместе. Кто не хотел бы попасть на такое небо? Кто хотя бы на час удерживал от него брата?
Проследите, какое общение царит в земле славы. Прочитайте стих: «...да видятони славу Мою, которую Ты дал Мне». Какое количество лиц! Откуда пришла слава нашего Господа? «Ты дал ее Мне»,— говорит Иисус. То есть это слава Отца, переданная Сыну. И все же Иисус называет ее «Моей славой», потому что она воистину принадлежит лично Ему. Святым предстоит увидеть ее, и это будет их славой. Здесь у нас есть Отец, Старший Брат, много братьев и чудесная общность интересов и имущества.
В семье, где царит любовь, всегда так. Там мы не проводим границы между «моим» и «твоим». «Все твое — мое, и все мое — твое». Когда мы дома, мы не спрашиваем, чье это или же чье вон то? Если вы вошли в чужой дом, вам и на мысль не придет брать то или другое. Но как сын своего отца, вы чувствуете себя дома, и никто не спрашивает: «Что ты делаешь?» Жених и невеста не ссорятся по поводу того, кому должно принадлежать имущество — ему или ей. Недавно были изданы законы о решении вопросов по разделу имущества тех, кто соединен узами брака. Это довольно хорошо, когда ушла любовь, но искренняя супружеская любовь смеется над всем, могущим разделить то, что соединил Бог. Жена говорит: «Это мое». «Нет, - отвечает придира,— оно принадлежит твоему мужу». Ее ответ таков: «Вот потому оно и мое».
В том благословенном союзе, в который впустила нас божественная любовь, Христос принадлежит нам, а мы - Христу; Его Отец - наш Отец. Мы едины с Ним, а Он един с Отцом, а отсюда все наше, и Сам Отец любит нас. Все это будет не только истинно на небе, оно уже находит отражение в жизни. Итак, когда Господь приведет Своих домой, мы будем едины с Ним, Он—с Отцом, и мы в Нем будем едины с Отцом, так что тогда мы обнаружим бесконечную славу в созерцании славы нашего Господа и Бога. Мой стих озадачил меня. Я поражен его ослепительным светом. Простите меня, но я не могу вполне выразить свою мысль. Огонь моего стиха пылает таким жаром, что грозит мне истреблением, если я подойду к нему еще ближе. В данный момент я чувствую себя так, что мог легко ступить в небо.
V. Я должен закончить словами о ДОМАШНЕЙ АТМОСФЕРЕ. Никто из нас не может желать, чтобы отошедшие друзья возвратились со своих престолов. Поскольку они ушли, чтобы быть там, где Иисус, и во всей полноте насладиться блаженным общением с Ним и Отцом, мы ни на мгновение не захотим, чтобы они возвратились на эту бедную землю. Мы только желаем, чтобы вскоре подошла и наша очередь к переселению. Мы не хотим быть вдали от наших друзей слишком долго. Если некоторые птицы улетели в страну солнца, давайте и мы очистим наши перья, чтобы последовать за ними. Между нашей разлукой и вечной встречей пройдет всего лишь короткий промежуток времени. Посмотрите на множество тех, кто умер прежде нашего появления на свет. Некоторые из них находятся на небе уже тысячи лет. Им, наверное, кажется, что они разлучались только на мгновение. Их континенты общения сделали канал смерти всего лишь узкой полоской моря. Скоро и мы будем смотреть на вещи так же.
Дышите домашней атмосферой. Иисус говорит нам, что атмосфера Его дома —любовь: «Ты возлюбил Меня прежде основания мира». Братья, можете ли вы следовать за мной в этом огромном полете? Можете ли вы раскинуть крылья шире, чем орел, и перенестись во время, когда еще не существовала вечность? Прежде всех дней был день, когда еще не было дней, а был только Ветхий днями. Было время прежде всякого времени, когда существовал только Бог: несотворенный, единосущий. Божественная Троица — Отец, Сын и Дух — жили в блаженном общении друг с другом, радуясь друг другу. Ах, как сильна божественная любовь Отца к Сыну! Не было ни мира, ни солнца, ни луны, ни звезд, ни Вселенной, а только Бог; и все всемогущество Божье текло потоком любви к Сыну, пока все существо Сына оставалось вечно единым с Отцом благодаря таинственному, неотъемлемому союзу.
Как появилось все, что мы видим и слышим? Для чего это творение, грехопадение Адама, искупление? Для чего Церковь? Небо? Как оно произошло? Оно не было обязательным, но любовь Отца заставила Его явить славу Сына Своего. Таинственная история, которая постепенно развивается перед нами, замышлена только с одной целью: Отец желает сделать известной Свою любовь к Сыну и показать славу Сына глазам тех, которых дал Ему. Грехопадение, искупление и вся история в целом, насколько она затрагивает намерения Бога, являются плодом любви Отца к Сыну. и Его радости в прославлении Сына. То несметное число людей в белых одеждах, играющих на арфах беспредельную по глубине музыку, что значат все они? Они — радость Отца в Сыне.
Ради вечной славы Сына Отец допустил, чтобы Он облачился в человеческую плоть, пострадал, пролил кровь и умер для того, чтобы из Него, как урожай из умершего и похороненного пшеничного зернышка, вышло все бессчетное множество избранных душ, навеки предназначенных к безграничному блаженству. Они — Невеста Агнца, Тело Христа, полнота Того, Кто наполняет все во всем. Их судьба так высока, что никакие слова не могут вполне описать ее. Только Бог знает любовь Божью и все, что она уготовила тем, кто является ее предметом.
Любовь все покрывает своим золотым покрывалом. Любовь является как источником, так и каналом и концом деяний Бога. Только потому, что Отец возлюбил Сына, Он дал Его нам и предопределил, чтобы мы были с Ним. Его любовь к нам выражена в Его любви к Сыну. «Не ради вас Я сделаю это, дом Израилев; краснейте и стыдитесь». Безграничная, невыразимая, беспредельная любовь великого Отца к Своему Сыну заставила Его учредить всю систему спасения и искупления, чтобы Иисус мог быть вечно прославлен в Церкви Своих искупленных.
Возлюбленные, пусть наши святые уходят домой, если таков план их ухода. Поскольку все основано на божественной любви и она все направляет, то пусть они идут к Тому, Кто любит их, пусть любовь Божья достигает своей цели приведения многих сыновей в славу. Поск
