ВНЕХРАМОВАЯ ПРОПОВЕДЬ. НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Боюсь, что в некоторых наших менее просвещенных церквах есть отдельные консерваторы, которые считают проповедование вне храма ужасным новшеством, явным признаком еретических тенденций и усердия невежественных людей. Каждый молодой брат, который хочет жить с ними в мире, должен считать совершенно не допустимым проповедование вне стен их Сиона. В Ветхом же Завете мы читаем: "Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой. В главных собраниях проповедует, при входах и городских воротах говорит речь свою". Но эти мудрецы ортодоксальности не позволяют премудрости проповедовать, кроме как под крышей специально предназначенного для этого здания. Эти люди признают Новый Завет, который, однако, говорит: "Пойди по дорогам и изгородям и убеди придти", и тем не менее они противятся в буквальном смысле выполнять это повеление. Не воображают ли они, что особая благодать исходит от сидения на специальной скамейке с ровной спинкой, этого столь неудобного нововведения, которому уже давно предпочли моление вне храма на зеленой траве? Или они думаю, что благодать возвещают резонаторы, либо ее можно, как пыль, выбить из церковных подушечек? Или нравится им дышать плохим воздухом, находится в духоте, от которой в некоторых наших молитвенных домах можно просто задохнуться, как в папистских костелах с их дешевым и отвратительным ладаном? У нас нет никакого желания спорить с ними по этому поводу; мы предпочитаем достойных противников. Предвзятость вызывает только улыбку, но если она мешает приносить пользу людям, то допускать этого мы не смеем.
Внехрамовое проповедование не нуждается в защите; надо иметь очень сильные аргументы, чтобы доказать, что только тот исполняет свой долг, кто никогда не проповедует вне стен своего молитвенного дома. В защите нуждаются скорее службы, совершаемые в храме, а не вне его. В оправдании, конечно, нуждаются архитекторы, которые громоздят кирпичи и камни до небес, внизу, когда есть столько места для проповедования Слова Божия грешникам. В защите нуждаются те, кто находится в храме, так как здесь каменные колонны мешают видеть проповедника и слышать его голос; высокие готические своды, в которых прячется звук, заставляют кричать до изнеможения; к тому же здесь преднамеренно создают эхо - в угоди требованиям искусства сооружают твердые звукоотражающие поверхности; и все это вместе взятое свидетельствует о полном пренебрежении удобствами как для проповедника, так и для слушателей. В какой-то мере нуждаются в оправдании и те наивные люди, которые тратят попусту столько денег на всякие химеры и пугала, воздвигаемые на внешней стороне их храмов, как и на другие смехотворные произведения искусства, отражающие папское высокомерие внутри и снаружи их костелов и часовен. Но уж ни в какой защите не нуждается необозримая зала Отца Небесного, которая во всех отношениях прекрасно приспособлена для свободного, публичного, спокойного и торжественного возвещения Слова Божия. Обычное проведение религиозных собраний в закрытых помещениях можно извинить столь отвратительным климатом, но в хорошую, установившуюся погоду мы не должны упускать случая, надо выходить из стен храма и проводить наши собрания в открытой, спокойной местности.
Мы не палестинцы, которые могут предвидеть погоду и не бояться, что каждую минуту хлынет дождь. У нас же всегда может пойти дождь, когда мы этого не хотим, и если назначили мы службу вне храма на следующее воскресенье, то не можем быть уверены, что не промокнем до костей. Правда, иногда проповеди проходили и в ненастье, но, как правило, рвение наших служителей не столь уж велико, чтобы мокнуть под дождем. Кроме того, наши холодные зимы не позволяют нам совершать службы под открытым небом целый год, хотя я слышал, что в Шотландии некоторые проповедовали и в ненастные дни, и Джон Нельсон пишет, что хоть было темно и шел снег, он проповедовал на улице, так как собралось "такое количество народа, что храм не мог вместить их". Такие вещи можно делать только изредка, но исключения лишь подтверждают правило. Однако, надо также признать, что когда люди приходят в храм, в котором каждое слово проповедника хорошо слышно и который всегда полон, тогда нет надобности выходить за его стены, чтобы проповедовать меньшему числу людей, чем в храме, потому что, все вместе взятое, - удобное помещение, защищающее от плохой погоды, проникновения шума, и отсутствие других помех, - помогает спокойно и сосредоточенно слушать Евангелие. Хорошо проветриваемое и оборудованное для этой цели помещение, если оно может привлечь и вместить много людей, - это большое преимущество, но такие условия бывают редко, и потому я предпочитаю проповедовать под открытым небом.
Большим преимуществом внехрамового проповедования является возможность для столь многих новых людей послушать Евангелие, иначе они никогда бы его не услышали. Новый Завет повелевает нам: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари", но это повеление так редко выполняется, как будто бы оно повелевает совсем наоборот: "Идите в ваши молитвенные дома и проповедуйте Евангелие тем немногим тварям, которые придут в них". "Пойди по дорогам и изгородям и убеди придти" - хотя это только часть притчи, но ее надо принимать буквально, и тогда значение этой притчи будет совершенно понятно. Мы должны буквально ходить по улицам, изгородям и дорогам, потому что за изгородями прячутся бездомные, по дорогам бродят бродяги, по улицам гуляют гуляки, - все они никогда бы не услышали Слова Божия, если бы мы не приходили к ним. Птицеловы не должны сидеть дома и ждать, пока прилетят к ним птицы, как и рыбаки не должны расставлять сети в лодке и надеяться, что поймают много рыбы. Торговцы идут на базары и там ищут покупателей, а не ждут, чтобы пришли к ним. Так и мы должны делать. Некоторые наши братья предпочитают выступать перед пустыми скамьями и затхлыми подушечками, вместо того, чтобы принести людям пользу, оставив на время старые стены, искать живые зерна для Иисуса. Пусть выйдут они из Рехевоха и пойдут на улицы, пусть оставят Салим и ищут мира с отверженными, пусть перестанут мечтать в Вефиле и сделают открытое место под небесным сводом Божиим, пусть спустятся с горы Сион и уйдут от Енона и даже отойдут подальше от св.Троицы, св.Агнесы, св.Архангела Михаила и других святых, и попытаются найти новых святых среди грешников, которые гибнут от незнания Слова Божия.
В Лондоне уличное проповедование привело к Богу людей, которые по своему характеру и своим условностям никогда не пришли бы в молитвенный дом. Я знаю, например, одного еврея, который, приехав из Польши, совершенно не знал английского языка. Гуляя как-то в воскресенье по улицам, он заметил много групп людей, с большим вниманием слушавших ораторов. Ничего подобного он не видел в своей стране, где русская полиция преследовала группы беседующих людей, и потому это его еще больше заинтересовало. Научившись немного английскому языку, он стал чаще слушать уличных ораторов. Сначала он это делал с целью изучения английского, но уровень знания, которого он достиг, отнюдь не был высоким, о чем я мог судить по плохому английскому как уличных ораторов, так и его собственного, тогда как его знание Слова Божия у него было гораздо лучше его английского. И этот "израильтянин" может с полным правом благодарить за это уличных проповедников. Сколько еще инаковерных и иностранцев были таким образом обращены в истинную веру, мы не знаем. Едва ли благоразумно оглашать случаи обращения папистов, но мои собственные наблюдения позволяют мне говорить, что их сейчас гораздо больше, чем десять лет тому назад, и это часто начинается со слушания Слова Божия на наших улицах. И неверные также часто обращаются к Богу, когда таким образом они получают Слово Божие. Уличные проповедники привлекают внимание даже эксцентричных людей, религию которых нельзя ни описать, ни представить себе. Такие люди не терпят даже вида наших храмов и молитвенных домов, но они с удовольствием стоят среди толпы и слушают таких проповедников. И очень часто влияние на них оказывают именно те, кого больше всего презирают.
Кроме того, в больших городах многие не имеют соответствующей одежды, которая отвечала бы современным требованиям присутствия в храме; а некоторые сами, как и их одежда, столь грязные, столь дурно пахнут, и что даже самые большие филантропы и социальные демократы стараются подальше стать от этих вызывающих отвращение людей. Но есть и такие, которые, как бы они ни были одеты, не ходят в храм, считая посещение богослужений сущим наказанием. Может быть, они вспоминают скучные воскресенья детства и нудные проповеди, которые они слышали, приходя иногда в храм, и они, несомненно, считают, что люди, посещающие храм, терпят наказание в этом мире, которое должны понести в будущем мире. Воскресная газета, трубка и напитки доставляют им большее удовольствие, чем все нравоучения церковных и сектантских епископов и пасторов. Уличный же проповедник привлекает нередко этих членов партии "Нет церкви," находя среди них самые дорогие драгоценные камни, которые в должное время украсят венец Искупителя: алмазы, которые еще не отшлифованы, остаются незамеченными более утонченным классом ловцов душ. На улицах Ниневии множество людей никогда бы не услышали Иону, т.к. не знали бы о его существовании, если бы он говорил в помещении; на Иордане Иоанн Креститель не привлек бы к себе столько людей, если бы он проповедовал не на Иордане, а в синагоге; и те, кто ходит из города в город, проповедуя всюду Слово Божие, не перевернули бы весь мир вверх дном, если бы считали необходимым ограничиться помещением за железными дверями с объявлением: "Евангелие благодати воли Божией будет проповедоваться в следующее воскресенье вечером".
Я также совершенно уверен, что если бы мы могли убедить наших братьев в деревне как можно чаще выходить из стен молитвенного дома и совершать богослужение на открытом воздухе, где-нибудь на лужайке, в тенистой роще, на склоне горы, в саду или на пустыре, то это было бы гораздо лучше для простых слушателей. Сама новизна места вызовет у них интерес и пробудит внимание. Малейшее изменение места действия окажет огромное влияние на сонных людей. Посмотрите, как автоматически они входят в свои обычные дома собраний и как автоматически выходят из них. Они опускаются на скамейки, как если бы, наконец, добрались до своего места отдохновения; с каким трудом они встают, чтобы петь, и как поспешно садятся, прежде чем вы успеете произнести славословие после окончания гимна, потому что не замечают, когда наступает для него время. Какими же чурбанами бывают некоторые из обычных слушателей. Многие из них спят с открытыми глазами. Просидев несколько лет на одном и том же старом месте, где скамьи, кафедра, хоры и все остальное всегда одни и те же, разве только с каждой неделей они становятся грязнее и старее, где каждый занимает одно и то же место, а лицо, голос и тон проповедника целый год одни и те же, вы погружаетесь в святую тишину и слышите все происходящее вокруг вас, как бы "из могилы". Как мельник слышит стук своих мельничных колес, как бы не слыша их, или как кочегар через некоторое время едва замечает грохот своего локомотива, или как житель Лондона никогда не замечает беспрерывный шум уличного движения, так многие члены наших приходов становятся бесчувственными к самым серьезным проповедям и принимают их как само собою разумеющееся.
Проповедование и все связанное с ним становятся столь привычными, что без них вообще можно было бы обойтись. Поэтому изменение места было бы очень полезно, оно могло бы исключить монотонность, пробудить интерес, заставить думать и открыло бы множество путей привлечь внимание, возродить надежду на спасение от недобрых дел. Если бы большой пожар сжег до тла некоторые наши молитвенные дома, то это не было бы таким огромным несчастьем, если только он разбудил некоторых из семи спящих ефесян, которые никогда не сдвинутся с места, пока их старый дом молитвы и скамьи в нем будут стоять. Кроме того, много свежего воздуха - это огромное счастье для каждого смертного мужчины, женщины и ребенка. В Шотландии я два воскресенья проповедовал в Блермоне на небольшой возвышенности у берега моря, и, хотя говорил я громким голосом тысячам собравшихся, я и вполовину не устал так, как когда говорил нескольким сотням в ужасной черной дыре в Калькутте, которая называется там храмом. Я связываю это отсутствие усталости и потери сил в Блерморе с тем, что не было там окон, которые закрывали бы люди, боящиеся сквозняков, а крышей служил небосвод, высоко возвышающийся над землей. И я абсолютно уверен, что в воскресенье можно три-четыре раза проповедовать под открытым небом и устать меньше, чем один раз - в душной атмосфере, разогретой и отравленной человеческим дыханием и тщательно охраняемой от малейшего проникновения естественного свежего воздуха.
Палатки еще хуже, в стократ хуже, чем самые плохие помещения. Я думаю, что палатка - самое неприемлемое место для проповедования. Но я рад, что ими пользуются в Лондоне, потому что лучше иметь самое худшее, чем ничего не иметь, и потому, что их можно легко переносить с места на место и они очень дешевые; но если бы мне пришлось выбрать между вообще ничем и палаткой, то я бы предпочел открытое пространство. Парусина заглушает голос и требует много усилий говорить так, чтобы его можно было слышать. Этот материал действует на голос, как мокрая простыня, он убивает его резонанс и не пропускает его сквозь себя. Как бы вы ни старались, но в палатке с ее спертым воздухом вы скорее умрете, чем будете услышанными. Вы, должно быть, замечали, что даже в наших семинарских собраниях, когда бывает не больше двухсот человек, как трудно быть услышанным в конце палатки, даже когда все стороны ее подняты и воздух совершенно чистый. Вы можете приписать это отсутствию внимания и спокойствия со стороны этих нескольких восторженных прихожан, но я замечал, что во время молитвы даже в полной тишине требуются большие усилия для самого сильного голоса, чтобы все его слышали.
Если вы собираетесь проповедовать в деревне на открытом воздухе, то по возможности выбирайте хорошее для этого место; если же такой возможности у вас нет, то довольствуйтесь тем, которое имеете, и считайте его самым лучшим. Выбор Хобсона между чем-то и ничем все упрощает и не требует больших рассуждений. Не будьте слишком разборчивыми. Если возле вашего храма есть лужайка, то выбирайте ее, потому что вы сможете быстро возвратиться в храм, если погода испортится или захотите прочесть молитву после проповеди либо провести индивидуальные беседы. Хорошо также перед богослужением сказать проповедь недалеко от храма, чтобы все люди вошли в помещение, не зная еще, что будет дальше. Получасовая проповедь и пение перед обычным часом собрания часто будет способствовать заполнению пустого храма. Однако не старайтесь всегда проповедовать возле храма, а как раз наоборот, где-нибудь как можно подальше от него, в заброшенной пустынной местности. Развесьте лампочки во всех темных местах, потому что, чем темнее, тем больше нужен свет. Райский уголок и приятное место - обычно менее всего райские и самые неприятные. Подальше от них. Пусть жители долины теней смерти почувствуют, что свет возгорелся для них.
Иногда советуют проповедовать, стоя всегда спиной к стене, но я не совсем согласен с этим. Неизвестно, что может быть за этой стеной. На голову одного проповедника с другой стороны стены вылили ведро горячей воды с милым замечанием: "Суп для протестантов", а другого облили помоями. Гидеон Аусли как-то начал проповедовать, став спиной к фронтону табачной фабрики, через окно в котором поднимали товар на чердак. И вот, окно это вдруг открылось, и на голову его вылилось целое ведро табачной воды, которая жжет глаза. Этот проповедник никогда больше не становился в таких местах. Пусть его опыт будет вам уроком.
Если я решаю проповедовать под открытым небом, то предпочитаю открытую местность, окруженную на некотором расстоянии стеной. Конечно, пространство должно быть достаточно большим, чтобы вместить всех собравшихся, но я люблю видеть конец, чтобы не говорить в бесконечное пространство.
Самым таким лучшим в моей жизни местом для проповеди был участок земли моего друга г-на Дункана. Это была зеленая лужайка, заканчивающаяся подымающимися террасами, покрытыми еловыми деревьями. Люди могли сидеть, кому где нравилось: кто на лужайке внизу, кто на возвышенности под деревьями: так что это был своего рода храм с нефом и хорами. Голос мой легко возносился вверх, и я уверен, что если бы люди сидели на полмили от меня на такой возвышенности, то прекрасно слышали бы меня. Думаю, что любимым местом Уэсли, когда он проповедовал возле гуиннепской шахты, должно было быть подобное этому. Амфитеатры и склоны всегда были излюбленным местом проповедников, произносивших свои проповеди на открытом воздухе. В их преимуществе вы сейчас убедитесь.
Мой друг г-н Абрахам предоставил мне однажды для проповедования огромный собор в Оксфордшире, с четырех сторон которого возвышаются дубы Руины, его до сих пор называют "Кущами Сперджона" (Bpurqeon's Tabernadle). Сначала это было идеальным местом для проповедования, открытое пространство в густом уитчвудском лесу, добраться до которого можно было по дорогам, пролегающим через густой подлесок. Я никогда не забуду этих "зеленых аллей" с окружающей их стеной зеленых деревьев. Внутренний храм представлял собой большой квадрат, очищенный от подлеска и маленьких деревьев. Молодые, довольно высокие дубы своими развесистыми ветвями покрывали нас, как сводом. Это действительно был величественный храм с колоннами и сводами; храм, сотворенный не человеческими руками, о которых можно сказать словами поэта:
Отец, Твоя рука
Воздвигнула эти святые колонны,
Ты Возвел эту зеленую крышу.Я никогда не видел ни здесь, ни в Европе такой архитектуры, которая могла бы сравниться с этим моим собором. Голубое небо сквозило через фонарь в своде, а из дальнего большого окна солнце улыбалось нам до самого вечера. О, господа, как восхитительно поклоняться Богу под таким небесным сводом, куда не достигает ни звука городского шума, где все вокруг способствует тихому общению с Богом. Теперь место очищено, и неподалеку от него мы нашли почти такое же, только исчезли там лесные стены, уступив место вспаханному полю. От моего храма остались лишь колонны и свод, но все равно счастлив, что, подобно друидам, могу молиться среди дубов. В этом году над моей головой ласточка свила гнездо и все время летает и улетает, принося пищу птенцам, когда я говорю проповедь. А почему бы и нет? Где же еще может она чувствовать себя дома, как не там, где поклоняются Богу любви и мира? Правда, свод моего храма не водонепроницаем: и потоки дождя вместе с потоками благодати Божией обрушиваются на молящихся, но в этом есть свое преимущество, потому что следующий за этим хороший день и неожиданно благоприятная погода вызывают благодарность и особую проникновенность молитвы.
Однажды я проповедовал в ненастное время под проливным дождем. Я говорил проповедь на текст: "Он сойдет, как дождь на скошенный луг, как капли, орошающие землю", и, конечно, наш дождь был и благословением и помехой. Я и мои слушатели промокли до костей, но они выслушали проповедь до конца, и я не знаю, чтобы кто-нибудь из них заболел, но я знаю, что моя проповедь, слава Богу, привела некоторых к Иисусу. Иногда в состоянии сильного волнения такие условия не приносят вреда, но мы не должны ждать чудес и позволять себе рисковать вещами, которые могут убить больных и вызвать болезнь у здоровых.
Я хорошо помню, как однажды проповедовал между скал Чедар-Клиффса. Какое это было замечательное место! Какая красота и величественность! Но там была большая опасность падения камней от движения людей, сидящих на большой части скалы, и потому я отказался от этого изумительного места. Мы должны остерегаться мест, где возможны несчастные случаи. Раненая голова не будет восхищаться красотой природы и слушать утешения. Заканчивая там свою проповедь, я привел в свидетели те мощные скалы, что я проповедовал Евангелие людям и что ждет их на страшном суде, если они не примут его. Только через несколько дней я узнал, что один человек, прослушавший мою проповедь, просвятился Духом Святым.
Никогда не проповедуйте в болотистых местностях. Я не могу видеть, когда во время проповеди люди опускаются на колени в грязь. Заросшие тростником места бывают часто столь привлекательными и зелеными, что мы не замечаем их слякоти, и наши слушатели могут промочить ноги. Всегда думайте об удобстве для слушателей, а не для себя. Даже на улицах Лондона вы прежде всего должны подумать об удобстве своих слушателей, что больше всего привлечет их к вам.
Больше всего остерегайтесь нормандских тополей. Их постоянный скрип и шелест почти такой же, как шум моря. Каждый лист некоторых видов тополя постоянно колышется, как язык болтуна, шум этот может казаться и не столь уж громким, но он заглушает даже самый сильный голос. Хорошо известно, что кроны шелковицы поглощают звук, но особенно остерегайтесь шума тополя и некоторых деревьев, потому что все ваши усилия говорить громко окажутся тщетными. Я имел такой горький опыт; казалось, что сам древний змий шипел на меня из их сучьев.
Опытному проповеднику безразлично, когда солнце светит прямо ему в лицо, но он будет стараться, чтобы его слушателям оно не мешало и поэтому всегда это учитывает, когда готовится говорить проповедь. В Лондоне солнце не помеха, потому что здесь оно очень редко ярко светит.
Никогда не говорите против ветра, потому что голос ваш не будет слышен. Как бы громко вы ни старались говорить, вас будет слышно только на небольшом расстоянии и только немногим. Я редко советую обращать внимание на ветер, но в данном случае это необходимо, потому что все ваши усилия будут тщетными. Становитесь так, чтобы голос ваш доходил до слушателей и не дул вам в рот, иначе вы проглотите свои собственные слова. Бессмысленно говорить, на каком расстоянии слышно человека при ветре. В некоторых климатах, например, в Палестине, голос слышен за несколько миль; и в Англии отдельные предложения хорошо известного текста можно услышать на далеком расстоянии, но я не поверю тому, кто утверждает, что понял новые предложения на расстоянии мили. Говорят, что Уайтфильда было слышно за милю, и я сам убедился, что меня слышно на таком расстоянии, но все же я несколько сомневаюсь, что это всегда так. Конечно, на расстоянии в полмили вас услышат даже при ветре, но вы должны быть уверены, что все вас слышат.
В сельской местности очень легко найти место, подходящее для проповеди. Первое, что должен сделать проповедник, начинающий свою деятельность в сельском городе или деревне, это начать проповедовать на открытом воздухе. Обычно место для этого найти нетрудно, и он может выбрать его по своему усмотрению. Прежде всего это крест на базаре, затем место, где собираются нищие, или излюбленный угол бездельников прихода. Ларек дешевых товаров может быть прекрасной кафедрой вечерней воскресной проповеди во время сельской ярмарки или поле на небольшом расстоянии в обычные вечерние дни во время деревенских праздников. Прекрасным местом является и зеленая трава с давно срубленными вязами, как бы специально предназначенными служить скамьями для слушателей, а также и кладбище, где "почиют глубоким сном суровые праотцы". Посвятите его живым, и пусть люди предадутся "размышлениям среди гробов". Не извиняйтесь, а сразу начинайте проповедовать.
В Лондоне, да и любом другом большом городе, очень трудно найти свободное место, где бы вы имели право проводить молитвенные собрания. Если вам удастся найти не застроенный еще кусочек земли и если сможете договориться с его владельцем сдать его вам в аренду, пока он начнет застраивать его, то это будет огромным приобретением, и стоит потратить немного денег, чтобы огородить его забором; вы становитесь владельцами замка, и каждый, кто без разрешения переступит его границы, будет правонарушителем. Думаю, что такое место не часто можно найти, особенно тем, у кого нет денег, но все же стоит над этим подумать. Вам очень повезет, если перед молитвенным домом у вас будет хотя бы небольшой участок земли, потому что ни полицейский, ни какой-нибудь пьяница не посмеет вам помешать проводить службы. Если же не найдете вы такого места, то проповедуйте Евангелие везде, где только есть возможность: на углу улицы, в тихом укромном уголке, на площади. Несколько лет тому назад я проповедовал огромному числу людей на Кинг Эдвард Роуд, Хэкни, которая тогда была пустырем, а теперь и ярда не осталось свободным. Собиралось такое множество людей, что это уже становилось опасным для жизни. Теперь этот пустырь исчез, как и поля возле Брикстона, где множество людей собиралось послушать Слово Божие. Опасаясь скопления большого числа людей, я был вынужден отказаться проповедовать в Лондоне на открытом воздухе, но это не умаляет огромного значения внехрамового проповедования. Так как мой молитвенный дом всегда полон, я проповедую под открытым небом только в сельской местности; но для тех проповедников, молитвенный дом которых слишком маленький и прихожан мало, проповедование вне храма - это огромное преимущество как в Лондоне, так и в провинции.
Для возрождения интереса к Слову Божию и для миссионерской деятельности внехрамового проповедования это наилучшее средство. Пусть люди слушают вас вне стен храма, и тогда они вскоре пойдут молиться в храм. Вам не надо кафедры, достаточно и стула или обочины у дороги. Чем меньше формальности, тем лучше, и если вы начнете с того, что будете просто разговаривать с двумя-тремя слушателями и не будете претендовать на нравоучительство, то это принесет большую пользу. Лучше поговорить с одним, чем ораторствовать перед пятидесятью. Не идите сами в толпу, но уж если собралось вокруг вас много народа, не спешите в страхе бежать от нее; полицейский скажет вам, когда уйти. Однако вы нужны не только там, где не будете мешать прохожим, но и там, где вам самим угрожает опасность, - я имею в виду те места и темные аллеи в наших больших городах, которые известны лишь полиции и, главным образом, своими драками и кровопролитием. Мученики Христовы, - здесь славное поле для вашей деятельности. Кто же даст нам силы завоевать эти трущобы и логовища и привести их обитателей к Иисусу? Кто, как не Господь? Воины Христовы, которые рискуют идти в эти злачные места, должны быть готовы к возвращению того доброго старого времени, когда на головы их полетят обломки кирпича, и цветочные горшки будут случайно падать из окон именно в их направлении. И все же, кому суждено утонуть, не будет убит цветочным горшком. При таком отношении полезно вспомнить слова Кристофера Хоппера, который описал такую же ситуацию более ста лет тому назад: "Я мало обращал внимания на грязь, тухлые яйца, звук рожков пастухов, бряцание колокольчиков, кидание снежков, но иногда в меня летели камни, обломки кирпича и булыжники. Это уже было хуже. Иногда острые камни сдирали мне кожу, а однажды один такой камень разбил мне голову до крови. Несколько дней я ходил с повязкой, и мне не было стыдно, я гордился своими страданиями. И чем больше мук я терпел ради Христа, тем легче мне становилось. Никогда не был я так счастлив и никогда труд мой не был столь полезен".
Я несколько даже рад, когда кого-нибудь из наших братьев забирают в полицейский участок; это только полезно как для него, так и для других. Какое это прекрасное зрелище, когда проповедника Евангелия ведут под стражей слуги закона! Это только вызывает к нему симпатию, а затем и к его проповеди. У кого он раньше не вызывал никакого интереса, теперь, когда его гонят, его слушают с вниманием и еще с большим, когда его ведут в участок. Самые подлые люди начинают уважать человека, который из-за того, что он делает им добро, попадает в беду, и если они видят несправедливость, то встают на его защиту.
Я уверен, что, чем больше мы будем проповедовать на улицах Лондона, тем лучше. У одних это будет вызывать неприязнь, зато другим принесет счастье, если, конечно, проповедник будет возвещать Евангелие в Духе любви и истины. Правильно и с любовью посеянные семена дадут ростки. Евангелие должно проповедоваться так, чтобы оно вызывало интерес у слушателей, а простое сотрясение воздуха принесет больше вреда, чем пользы. Я знаю семью, которая чуть не сошла с ума от постоянного, каждое воскресенье, отвратительного выкрикивания монотонных наставлений и оранья одного и того же предложения у дверей их дома: "Спасение в руках Иисуса". Это благочестивые христиане, и они с радостью откликнулись бы на призыв своих мучителей, если бы видели пользу от их крика. Но так как таких крикунов редко кто слушает и то, что они говорят, ничего хорошего не дает их слушателям, то эти несчастные люди страдают, что вынуждены лишаться покоя, потому что эти два человека считают своей обязанностью говорить шумные и совершенно бесполезные проповеди. Однажды я видел человека, которого никто не слушал, кроме собаки. Она сидела, поджав хвост, и с большим уважением слушала разглагольствование своего хозяина. А как-то я видел очень серьезного оратора, которого даже собака не слушала, а он все продолжал " расточать свои сладкие слова на ветер". Думаю, что ему просто надо было отвести душу. Основной целью проповеди являются слушатели; никакой пользы не принесет проповедь, которая говорится в пустоту.
Стиль внехрамового проповедования, конечно же, должен во многом отличаться от проповедования в храме. Прежде всего проповедь должна быть краткой и содержательной. Длинноты и пустословие никому не нравятся, и такого проповедника слушатели скоро поставят на место. "Хватит, - кричит один уличный критик, - "с нас довольно, старина". Или же он может услышать и такое: "Хватит, заткнись! Иди лучше домой и сам выучи свой урок". "Прекрати, старина". "Покороче, старина!" Хорошо бы, чтобы к этому полезному совету прислушались многословные католические ораторы. В худшем же случае, люди ничего не говорят, а просто уходят. И как неприятно видеть, когда ваши слушатели расходятся, но совсем уж плохо, когда и ваши идеи рассеиваются, как дым.
На улице проповедник должен говорить живо, давать много примеров, вставлять интересные замечания, не задерживаться долго на одном и том же вопросе. Рассуждения должны быть краткими и ясными. Проповедь должна быть понятной и простой для понимания каждого слушателя и не требовала бы дополнительного разъяснения. Ход мысли должен разделяться на звенья, и каждое звено расплавляться и превращаться в пули: вам нужна не столько сабля Саладина, пронзившая муслиновый платок, а алебарда Ричарда Львиное Сердце, разбившая железный засов. Сразу же говорите по существу, не растрачивая сил и времени на пустяки.
Для внехрамового проповедования надо употреблять короткие предложения и короткие выражения. Длинные абзацы и длинные аргументы лучше приберечь для других случаев. На спокойных сельских жителей большое влияние оказывает красноречивое молчание, иногда прерываемое восклицаниями, это дает им время передохнуть и подумать. Однако этого нельзя делать на лондонских улицах, там нельзя останавливаться, потому что кто-то другой может завладеть вниманием ваших слушателей. В регулярных внехрамовых проповедях паузы играют большую роль и очень полезны как для проповедника, так и для слушателей, но для случайных прохожих, которых богослужение совершенно не интересует, лучше всего говорить быстро, кратко и резко.
На улице проповедник должен с начала до конца своей проповеди держать слушателей в напряжении и потому говорить кратко и по существу, не делая вступлений, как, например, такого: "Дорогие друзья, темой для своей проповеди я избрал отрывок из Священного Писания, в котором содержатся самые важные истины и даются самые ценные практические советы. Прошу вас быть очень внимательными и совершенно беспристрастными, когда мы будем рассматривать его с разных сторон и различных точек зрения, чтобы понять его вероучительное значение. Для его толкования потребуется ум и глубокое понимание. Как журчащий ручеек извивается по лугу и питает пастбище, так поток священной правды льется из этих удивительных слов, которые мы будем читать. И нам надо направить это кристально чистое течение в русло наших размышлений, чтобы выпить чашу мудрости устами, жаждущими удовлетворения". А разве такое словоизвержение не стало сегодня модой? И если вы станете так проповедовать у обелиска на Блэкфрайер Роуд, то не удивляйтесь, если услышите такие, например, выкрики: "Давай, давай, старый болтун!", или: "Ну и хорош же он. Какую чушь несет!" А какой-нибудь молодчик крикнет: "Заткни свой фонтан!", а другой закричит с издевкой: "Аминь!" Их не обмануть, они сразу же увидят, чего вы стоите, и тут же получите от них по заслугам.
Уличные слушатели не простят вам ни притворства, ни обмана. На мякине их не провести. Вы должны иметь, что сказать, и, прямо глядя им в лицо, объяснить это честно, смело, серьезно и вежливо, и тогда они будут слушать вас. Никогда не говорите ради того, чтобы что-то сказать или послушать свой собственный голос, иначе вы услышите много неприятных вещей о себе самом и о вашей манере говорить. "Ну и ну, - скажет один, - ему лучше говорить на похоронах! Он заставит всех плакать". Такой комплимент услышит унылый брат, тоном и манерой говорить которого пристало разве только на похоронах. "Эй ты, старина, - скажет другой, - иди промочи горло. Оно, наверно, совсем пересохло от твоей болтовни". Это замечание было совершенно справедливо, потому что брат этот был так толст, что, как потом остроумно сказал этот человек, он станет настоящим мучеником, так как будет хорошо гореть, потому что внутри его все пересохло. Печально, очень печально слышать такие оскорбительные замечания, но очень часто они бывают совершенно справедливы и "правдиво отражают жизнь". Как карикатура часто дает вам более живое представление о человеке, чем фотография, так и эти грубые, но остроумные замечания отражают сущность оратора. Самые лучшие ораторы должны быть готовы к таким остроумным замечаниям и уметь, если надо, так же остроумно их парировать; а вот жеманство, притворная скромность, формальность, ханжеская многоречивость и аффектация действительно вызывают оскорбительные остроты и в значительной степени заслуженно. Чэдбенд и Стиггинс в своих грубых рясах, с зализанными волосами и огромными стоячими воротниками действительно смехотворны, как, впрочем, и сам г-н Гвидо Фокис. Даже весьма уважаемый самый великий человек сразу же вызывает к себе неприязнь, как и всякая претензия на святость. Чем меньше вы будете похожи на пастора, тем скорее вас будут слушать; а если все знают, что вы проповедник, то, чем проще вы будете держать себя, тем лучше. И если будет видно, что вы священнослужитель, то обязательно услышите такой вопрос: "А сколько вы получите за это, отец?", и лучше всего будет, если вы сразу же скажете, что за проповедование вы ничего не получаете, так как занимаетесь им сверхурочно. "Вместо своих поучений лучше дайте нам хлеба и кружку пива", - часто можете вы услышать, но откровенное признание, что проповедуете вы не ради денег, а ради блага людей, заставит замолчать таких насмешников.
Поведение человека, проповедующего на улицах, должно быть безукоризненным. Оно должно быть естественным и непринужденным. Не принимайте важной позы, когда стоите на улице, потому что сразу же покажете, что вы ни на что не способны, и вызовете только насмешки. Уличный проповедник не должен подражать своему пастору, потому что люди сразу же обнаружат это, и едва ли эт
