О ГОЛОСЕ ПРОПОВЕДНИКА
Наше первое правило о вашем голосе следующее: никогда не преувеличивайте его значения, потому что самый замечательный голос без текста бесполезен, и, как бы прекрасно вы им ни владели, он будет подобен хорошо управляемой пустой коляске, если не передаете своим слушателям великие и важные истины. Демосфен был, несомненно, прав, разделяя хорошие речи на первые, вторые и третьи, но какая в этом польза, если нечего сказать? Человек, обладающий наипрекраснейшим голосом, но с пустой головой и холодным сердцем, подобен "голосу, вопиющему в пустыне", или, по выражению Плутарха, "голос ничто". Такой человек может блистать в хоре, но на кафедре он бесполезен. Голос Уайтфилда без его духовной силы произвел бы на слушателей не большее впечатление, чем скрипка Паганини. Вы не певцы, а проповедники, ваш голос второстепенен, не хвалитесь им и не сетуйте, если у вас его нет, как это многие делают. Труба не обязательно должна быть серебряной, она может быть сделана и из бараньего рога, но она должна быть прочной, потому что труба предназначена для поля битвы, а не для гостиных.
С другой же стороны, не преуменьшайте значения вашего голоса, потому что его сила и красота могут значительно помочь вам достичь желаемого результата. Платон, признавая силу красноречия, придает не меньшее значение и тону речи оратора. "Столь сильно, - говорит он, - звучали в моих ушах речь и тон оратора, что только на третий или четвертый день я опомнился и сообразил, что нахожусь на земле, а не в раю, как некоторое время полагал". Самые драгоценные истины могут в значительной степени потерять силу, когда они произносятся монотонным голосом. Однажды я слушал весьма почтенного проповедника, который так ужасно пробормотал свою проповедь, что ее можно было сравнить с "жужжанием пчелы в кувшине". Хотя это, несомненно, и грубая метафора, но она очень уместна здесь. Я так отчетливо слышу этот жужжащий звук и вспоминаю пародию на элегию Грэя:
Истлевает и исчезает предмет проповеди,
И наводящее сон молчание царит кругом,
Только пастор жужжит свою вечернюю молитву,
И вялый звон колокольчиков убаюкивает прихожан.И как жаль, что человек, излагающий от всего сердца и на прекрасном языке бесценные учения, наносит смертельный удар своему пастырскому служению, играя на одной лишь струне арфы, когда Господь дал ему инструмент со столь многими струнами! О, этот наводящий скуку голос! Он мямлил и мямлил, подобно мельничному колесу, на одной и той же немузыкальной ноте, о чем бы ни говорил его обладатель: о небе или об аде, о вечной жизни или о вечных муках. Иногда только звучал он немного громче или немного тише, в зависимости от длины предложения, но тон его оставался одинаковым, монотонной пустыней звука, завыванием, в котором не было ни желаемого утешения, ни разнообразия, ни музыки, а только одна ужасная монотонность.
Когда ветер касается Эоловой арфы, он приводит в движение все ее струны. Но небесный ветер, проникая в душу некоторых людей, действует обычно только на одну его струну и, чаще всего, на самую расстроенную. Только действием благодати могут слушатели извлекать для себя пользу из бормотания некоторых богословов. Думаю, что беспристрастный суд оправдал бы во многих случаях сонливость прихожан, вызванную монотонной речью проповедника. Д-р Гатри объясняет сонливость прихожан в некоторых шотландских приходах плохой вентиляцией; в каком-то смысле это, может быть, и верно, но более вероятной причиной являются плохие голосовые связки проповедника. Братья мои, во имя всего святого, звоните всеми колоколами вашей голосовой колокольни и не утомляйте своих прихожан дребезжанием одного единственного жалкого колокольчика.
Придавая значение голосу, остерегайтесь впадать в столь обычную и широко распространенную в наше время аффектацию. Едва ли найдется один из дюжины проповедников, который бы говорил с кафедры естественным голосом. Этой аффектацией грешат не только протестанты. Так, аббат Мюллуа замечает: "Люди всюду говорят естественно, и в суде и в парламенте, но только на проповеднической кафедре они перестали так говорить. Здесь мы слышим неестественный, искусственный язык и фальшивый тон. Такая манера говорить возможна только в церкви, потому что, к сожалению, она стала столь обычной только здесь; в другом месте ее бы не слушали. Что бы подумали о человеке, который подобным образом говорил бы в гостиной? У многих он вызвал бы только усмешку. Некоторое время тому назад в Пантеоне был один гид, который, обращая внимание посетителей на красоты этого памятника, рассказывал о них точно в таком тоне, в каком говорят и многие наши проповедники, и вызывал у них веселое настроение своей манерой говорить о достопримечательностях, на которые указывал.
Нельзя допускать на кафедру проповедника, который не умеет естественно и правдиво произносить проповеди; на кафедре, по крайней мере, фальшь недопустима. В наше время полного недоверия не должно быть места всему, что звучит фальшиво; и лучший способ отделаться от такого тона - это почаще слушать монотонных и неистовых проповедников. Их проповеди вызовут у нас такое отвращение и такой ужас, что мы предпочтем обречь себя на молчание, чем подражать им. В тот момент, как вы перестаете говорить естественным и правдивым тоном, вы теряете право на доверие к себе ваших слушателей, как и право требовать от них слушать ваши проповеди". Куда бы вы ни пошли, в церковь или капеллу, вы услышите, что на воскресных службах большинство проповедников говорят торжественно-возвышенным голосом. Одним голосом они говорят в гостиной и спальне и совершенно другим на кафедре; их нельзя обвинить в преднамеренной лживости, но говорят они буквально на двух языках. Как только закрывается за ними дверка кафедры, они перестают быть обычными людьми, становясь столь же официальными, как церковные сторожа. Здесь они могут даже посостязаться с фарисеями в том, что они не такие, как все люди, хотя кощунственно за это благодарить Бога. Они перестают быть естественными и говорить, как нормальные люди, а бормочут, мямлят, "закругляют свою речь, или издают какие-то невнятные звуки", только бы не прослыть естественными и не говорить от избытка чувств. Как часто такие одежды оказываются саваном, скрывающим истинное естество человека, и эмблемой официальщины!
Существует несколько манер произносить проповеди, которые, смею думать, вы легко отличите, так как часто их слышите. Первый - это возвышенный, отличающийся чувством собственного достоинства, поучительный, высокопарный, напыщенный стиль, который сейчас уже выходит из моды, но все же некоторым еще нравится. Когда однажды весьма уважаемый проповедник разводил таким образом свои пары, один его слушатель сказал другому, что он, очевидно, "проглотил клецку", на что другой возразил: "Нет, Джек, он не проглотил, а катает ее во рту". Я могу еще представить себе, что столь высокопарно мог говорить д-р Джонсон на Болт Корте или люди, для которых такой стиль естествен, но на проповеднической кафедре подражать такому стилю недопустимо. Если он естествен, то ничего не поделаешь; вообще же обезьянничание оскорбляет естественное чувство приличия, а обезьянничание на проповеднической кафедре граничит с непростительным грехом.
Есть еще другой стиль, и тут прошу вас не смеяться. Это особая манера, которая считается в высшей степени изысканной, деликатной, подобострастной, пустой тратой времени, сплошной глупостью и даже не знаю, как еще ее назвать. Большинство из нас имели счастье слышать такие или подобного рода проповеди, произнесенные фальцетом, и аффектациозно. Я слышал множество их, от высокопарных джонсоновских до утонченных, произнесенных почти что шепотом, от рева васанских быков до лепета зяблика. Я смог проследить генеалогию некоторых наших братьев до их праотцов - я имею в виду проповедников, от которых они взяли эту возвышенную, мелодичную, благородную, действительно красивую, но, должен честно признаться, отвратительную манеру проповедования. Их генеалогическое древо можно так выразить: Чик-Чирик, который был сыном Шепота, который был сыном Глупца-Жеманника, который был сыном Щеголя, который был сыном Аффектации; или же - Чопорный, который был сыном Грандиозо, который был сыном Помпезности, отца многих сыновей.
Однако там, где естественны даже такие ужасные звукоизлияния, я не стану их осуждать, пусть каждый говорит, как ему дано; но несомненным остается тот факт, что девять из десяти этих провинциальных стилей проповедования, которые, надеюсь, скоро отомрут, неестественны и натянуты. Я уверен, что эти тоны, полутоны и монотоны являются вавилонскими, и не все они характеризуют иерусалимский диалект, потому что иерусалимский диалект имел одну отличительную черту, это был естественный человеческий язык, одинаковый и в быту, и в проповеди. Наш друг, выражающийся столь высокопарно, никогда не говорил в быту так или таким же тоном, как он говорил на кафедре: "Будьте столь любезны дать мне еще одну чашку чая; с вашего позволения я возьму сахар". Он сделал бы из себя посмешище, если бы так говорил, но почему же то, что недопустимо в гостиной, можно себе позволить на проповеднической кафедре? Я утверждаю, что самый лучший тон человеческого голоса может и должен использоваться для возвещения Евангелия; это тот тон, который природа дает человеку для серьезного разговора. Иезекииль служит своему Господу самыми музыкальными звуками, на которые был способен его голос, и Господь сказал ему: "И вот, ты для них - как забавный певец с приятным голосом и хорошо играющий". И хотя, увы, это не тронуло жестокое сердце Израиля, потому что ничто не могло этого сделать, кроме Духа Святого, все же он стал пророком, возвещавшим Слово Божье наиприятнейшим тоном своего голоса и наилучшим образом.
Если у вас какие-то неприятные для слуха особенности речи, то, по возможности, исправьте их. Конечно, гораздо легче учить других, чем самому это сделать. Однако для молодых людей, только вступивших на путь проповедничества, этот недостаток преодолим. Братья, приезжающие к нам из деревень, говорят на своих диалектах. Кто не отличит йоркширский диалект от сомерсетширского, которые различаются не только по провинциальному произношению, но и по интонации? Этому трудно найти причину, но несомненно, что в одних графствах Англии гортань людей как бы покрыта пленкой, подобно накипи в долго употребляемом чайнике, у других же голосовые связки подобны медному инструменту, издающему неприятный металлический звук. Как бы ни были красивы эти естественные голоса в свое время и в своем месте, но мне они никогда не нравились. От резкого диссонирующего писка, напоминающего звук ржавых ножниц, надо отделаться, как и от заплетающейся, невнятной речи, в которой ни одно слово не понятно, а существительные, прилагательные и глаголы представляют собой непонятную мешанину. Также недопустим и, так сказать, замогильный язык, когда человек говорит, не двигая губами, чревовещая; замогильный голос хорош для могильщика, но не глухое стенание вызвало Лазаря из гроба. Самый верный способ погубить себя как проповедника - это говорить не ртом, а горлом. Такое насилие над природой будет ею же наказано; и чтобы избежать этого наказания, не насилуйте ее. Здесь также будет уместно предостеречь вас от частого употребления в проповедях таких междометий, как "гм" или "э"; старайтесь, как только заметите за собою эту вредную привычку, сразу же отделаться от нее. Надобности в этих междометиях совсем нет, и хотя для тех, кто уже привык употреблять их, трудно от них избавиться, для вас, начинающих проповедовать, это надо сделать сразу же, чтобы не стать рабом столь вредной привычки. И здесь также надо указать на то, чтобы вы открывали рот, когда говорите, потому что невнятное бормотание происходит от того, что люди говорят полуоткрытым ртом. Не напрасно же евангелисты написали о Господе, что "Он открыл уста Свои и поучал их". Шире открывайте двери, из которых выходят великие истины. И еще, братья, избегайте говорить в нос. Лучшие авторитеты утверждают, что нос является органом обоняния, а не речи. В свое время носовое произношение считалось правильным, но в наш век упадка лучше следовать указанию природы и предоставить рту делать свое дело, не вмешивая сюда орган обоняния. Да простит меня американский студент, если он сейчас слушает меня, что я обращаю именно его внимание на следующий недостаток. Избегайте практики некоторых людей не произносить буквы "р". Это также вредная привычка. И еще иногда люди очень мило шепелявят. Это, может быть, наименьший недостаток для человека небольшого роста и непривлекательной наружности, но он губителен для мужественного и сильного человека. Я не могу себе представить, чтобы Илия лепетал свои обличения Ахаву или Павел сладким голосом произносил свои речи на главной площади Афин. Мягкий, полный слез взгляд и слегка запинающаяся речь могут быть очень трогательны, если это происходит от глубины чувств, некоторые обладают ими от рождения и довольно свободно пользуются ими; нам же не подобает, если не сказать большего, подражать им. Говорите так, как вас учит природа, ничего в ней не изменяя и не искажая, а только совершенствуя ее. Демосфен, как вы знаете, очень много работал над своим голосом, и Цицерон, будучи от природы слабого здоровья, отправился в далекую Грецию, чтобы развить свои ораторские способности. Мы же, имея дело с гораздо более возвышенными темами, будем же стараться не менее древних стремиться к совершенствованию манеры проповедования. "Возьмите у меня все, - говорит Григорий Назианзен, - но оставьте мне красноречие, и я не буду сожалеть о тех путешествиях, которые предпринял для его изучения".
Всегда говорите так, чтобы вас слышали. Я знаю человека, который весит 125 килограммов, и голос его должен был бы быть слышен за полмили, а он настолько бессовестно ленив, что его едва слышно в первых рядах храма. Какая польза от проповедника, которого люди не могут слышать? Хотя бы из скромности должны такие люди уступить место тем, кто более пригоден для работы возвещения посланий Царя. Некоторые, хотя и обладают громким голосом, произносят слова невнятно, они у них как бы наскакивают друг на друга, играют в чехарду, бегут вприпрыжку, опрокидывают друг друга. Четкое произношение гораздо важнее силы голоса. Слово должно стоять на твердых ногах, а не спотыкаться и падать из-за вашей поспешности. Как неприятно слушать крупного парня, который от природы обладает сильными легкими, чтобы говорить громким голосом, а он бормочет и шепчет слова. Но в то же время и слишком громкий голос не будет услышан, если не делать между словами нужных интервалов. И слишком медленно говорить не годится, потому что это вызывает у людей с живым умом просто "ужас". Невозможно слушать человека, который произносит слова по одной ложке через час. Медленная речь - это пытка для слушателей, и вынести ее могут разве только мученики. Непростительна и слишком быстрая речь, которая бушует и неистовствует, производя впечатление только на глупцов, и превращает стройные ряды слов в безумную толпу, топя смысл в потоках звуков. Иногда можно услышать совершенно непонятную речь оратора, поспешность которого превращает ее в хаос звуков.
Испытание, которого нельзя дважды вынести, это когда проповедник смешивает "перепирацию" (потение) с "инспирацией", он подобен дикой лошади, в ухо которой попал шершень, и которая несется во всю прыть, пока не вынуждена остановиться, чтобы передохнуть; такие частые остановки во время проповеди приходится нередко слышать, и для слушателей это тяжкое испытание. Делайте паузы, чтобы вам не приходилось набирать воздух в легкие. Это вызывает жалость к оратору, которому не хватает воздуха произнести до конца свою проповедь, а не интерес к тому, что он говорит. Слушатели же вообще не должны замечать дыхание проповедника; процесс дыхания должен быть столь же незаметен, как кровообращение. Неприлично прерывать проповедь по чисто физическим причинам дыхания.
Не следует, как правило, напрягать голосовые связки во время обычной проповеди. Некоторые из присутствующих здесь буквально разрываются на части, только бы как можно громче прокричать свою проповедь; их бедным легким не хватает воздуха, голосовые связки воспаляются от неистового крика, от которого они никак не могут воздержаться. "Взывай громко, не удерживайся", - говорит пророк, но и апостольский совет нельзя забывать: "не делай себе никакого зла". Если ваши прихожане слышат вас, когда вы говорите вполголоса, то не лучше ли приберечь всю силу своего голоса для случаев, когда она понадобится? "Мотовство до добра не доведет" - гласит пословица, которая и здесь очень уместна. Экономьте эту огромную силу своего голоса. Не вызывайте у слушателей головную боль, когда хотите разбудить их сердца; не надо разрывать им барабанные перепонки, чтобы заставить слушать себя, "Не в ветре Господь". Гром - не молния. Чем громче вы будете кричать, тем меньше вас будет слышно. Крик оглушает слух, создает только отзвук и эхо, и значительно ослабляет впечатление от вашей проповеди. Соразмеряйте силу своего голоса к вашей аудитории; если перед вами двадцать тысяч слушателей, то делайте большие паузы и бейте во все колокола. Но не делайте этого в комнате, где вмещается не более 20-40 человек. Когда я подымаюсь на кафедру, я подсознательно соразмеряю силу своего голоса с данной аудиторией и через два-три предложения нахожу правильный ключ. Если вы видите, что вас слышно сидящим в конце храма, что они понимают, о чем вы говорите, то будьте уверены, что и сидящие впереди храма вас хорошо слышат, и не усиливайте свой голос, даже чуть ослабьте его, - просто будьте внимательны и соразмеряйте силу своего голоса с вашей аудиторией. Зачем говорить так громко, чтобы вас было слышно на улице, если там некому слышать вас? В храме или на улице достаточно постараться, чтобы вас слышали самые отдаленные от вас слушатели. И еще, если вы находитесь в палате больных или знаете, что в храме находятся очень старые и немощные люди, внимательно следите за силой своего голоса. Жестоко, сидя у постели больного, кричать "ГОСПОДЬ - ПАСТЫРЬ МОЙ". Если вы будете так бездумно поступать, то несомненно, что после вашего ухода этот несчастный скажет: "Боже мой! Как у меня разболелась голова. Как рад я, Мария, что ушел этот добрый человек; это такой замечательный псалом, и он так много приносит утешения, а он читал его так громко, что я почти оглох!" Помните, братья мои, что тихий, мягкий шепот гораздо приятнее для больного, чем бой барабана и грохот пушек.
Всегда следуйте правилу изменять силу вашего голоса. Раньше считалось, что начинать надо очень тихо, затем постепенно повышать голос, доводя его в конце до предела громкости. Откажитесь от этих правил, они неуместны и неправильны. Говорите тихо или громко, как вам подсказывает в данный момент ваше чувство, только не следуйте никаким правилам неестественности и прихотливости. Как замечательно сатирически выразился М. де Корморин: "Пылайте всеми страстями, гремите, свирепствуйте, рыдайте вплоть до пятого слова, до третьего предложения, до десятого параграфа, до десятой страницы. Как это будет легко! А главное, как естественно!" Подражая популярному оратору, который не мог говорить громко, один известный проповедник начинал свою проповедь таким тихим голосом, что никто не слышал его. Все наклонялись вперед, боясь пропустить что-то важное, но их усилия были тщетны, они могли услышать только какое-то благочестивое бормотание. Если бы этот брат не мог говорить громко, никто бы его не осудил, но самым абсурдным в этом было то, что через несколько минут все здание просто сотрясалось от грохота его голоса. Если первая часть его проповеди не была важной, почему бы не опустить ее? Но если она имела хоть какое-то значение, то почему бы не произнести ее четко? Эффекта, господа, хотел добиться этот проповедник; он знал, что тот, кто говорил таким голосом, производил сильное впечатление, и надеялся таким образом достичь того же. Если кто из вас дерзает пользоваться таким безумным примером ради столь отвратительной цели, то я от всего сердца желаю ему никогда не вступать на проповедническую кафедру. И я совершенно серьезно говорю вам, что "эффект" отвратителен, потому что это неестественно, искусственно, фальшиво и вызывает только презрение. Никогда ничего не делайте ради достижения эффекта, презирайте уловки низких людей, охотящихся за признанием знатоков, которые так же опасны для истинного проповедника, как саранча для землепашца. Но вернемся к проповеди; с самого начала произнесите ее ясно и четко.
Не говорите вступление шепотом, не делайте больших пауз. Говорите смело, с самого начала завладейте вниманием своих слушателей, говоря громко и четко. Но не начинайте, как правило, с самой высокой ноты, потому что, может быть, далее вам понадобится повысить голос, но говорите четко, чтобы каждое слово доходило до слушателей. Когда надо, понижайте голос до шепота, потому что тихая, неторопливая, проникновенная речь приятна для слуха и способна дойти до самого сердца. Не бойтесь говорить тихо, потому что тихая, четкая речь слышна не хуже громкой. Чтобы быть услышанным, отнюдь не надо говорить громко. Маколей говорит об Уильяме Питте, что "его голос, даже когда он опускался до шепота, был слышен на самых дальних скамейках Нижней Палаты". Правильно замечено, что пушка, производящая самый сильный шум, не всегда бывает дальнобойная: треск ружья производит только шум. Не громкость голоса дает результат, а сила, которую вы в него вкладываете. Я уверен, что, как бы тихо я ни произносил проповедь, она будет услышана в самом дальнем уголке нашего храма, и я в такой же мере абсолютно уверен, что, как бы я ни кричал, никто не сможет меня понять. Хотя я надеюсь, что некоторые из вас прекрасно справляются с этой задачей, я все же приведу один наглядный пример. Колебания воздуха, в быстрой последовательности проникающие в ухо, не создают должного действия на слуховой нерв. Чтобы писать, нужны чернила, но если опрокинуть всю чернильницу на лист бумаги, то это ничего не даст. Звук - это чернила, но не количество его, а умение им пользоваться произведет должное действие на слух. Если ваше честолюбие ограничивается только голосом Стентора, глашатая греков в Троянской войне, "...который имел металлические легкие, а горло его превосходило силой пятьдесят голосов", то отправляйтесь поскорее на Елисейские поля и орите там во всю глотку, но если хотите, чтобы вас поняли и тем быть полезными, то не допускайте, чтобы вас упрекали, что вы "неспособны и крикливы". Ведь вы знаете, что пронзительные звуки слышны на самом большом расстоянии: особый клич путешественников в австралийских пустынях отличается исключительной силой пронзительности. Звон колокольчика слышен дальше, чем бой барабана; и, что примечательно, чем более музыкален звук, тем дальше он разносится. Необходимо не бряцание по клавишам пианино, а разумное извлечение из них лучших звуков. И чем реже вы будете до предела повышать голос, тем приятнее это будет для ваших слушателей и легче для ваших легких. Пользуйтесь всеми методами, от удара кузнечного молота до удара детского мячика. Будьте тихи, как серафимы, и неистовы, как ураган. Будьте столь же непосредственны в своей речи, как нормальный здравомыслящий человек, когда он говорит естественно, требует неистово, шепчет доверительно, умоляет жалобно или заявляет четко.
Затем я бы поставил за правило модуляцию тона. Часто меняйте модуляцию тона и напряжение вашего голоса. Говорите, когда надо, и басом, и альтом, и тенором. Прошу вас делать это из жалости как к самим себе, так и к вашим слушателям. Бог милосерден к нам и устраивает все так, чтобы удовлетворить нашу потребность в разнообразии: будем же милосердны и мы к нашим слушателям и не станем мучить их однообразием. Это же настоящее варварство издеваться над барабанными перепонками слушателей, заставляя их в течение получаса слушать один и тот же звук. Нет худшего способа свести с ума человека, чем заставлять его непрестанно слушать жужжание пчелы или мясной мухи. На что же вы можете надеяться, заставляя эти беззащитные жертвы терпеть ваши монотонные проповеди? Милосердная природа часто щадит несчастных жертв такого жужжания трутня, навевая на них сладкий сон. Не этого же вы, конечно, хотите: так избавьтесь же от монотонности в голосе. Сколь мало проповедников помнит, что монотонность вызывает сон. Боюсь, что справедлив упрек по отношению к некоторым моим братьям, высказанный одним писателем в "Империал ревью": "Мы все знаем, сколь сладкий сон навевает журчание ручья, шум морского прибоя, дуновение южного ветра в ветвях сосен или воркование дикого голубя. Мы не хотим сказать, что голос современных проповедников-богословов хотя бы в малейшей степени напоминает эти сладкие звуки; однако действие он производит такое же, и немногие могли устоять против усыпляющего влияния длинной проповеди, произнесенной монотонным голосом и без выражения". Даже самые искушенные в этих вопросах люди редко когда скажут, что проповедь "разбудила" внимание слушателей, а это значит, что большинство проповедей оказывает усыпляющее действие на слушателей. И как ужасно слышать, что проповедник
Приводит в замешательство слушателей
перед выбором одного или другого:
"Бодрствуйте и молитесь", - говорит текст.
"Спокойной ночи", - говорит проповедь.Однако, как бы музыкален ни был ваш голос, но если вы постоянно говорите на одной и той же ноте, то слушатели ваши скажут, что на расстоянии он приятнее, чем вблизи. Пожалейте их и перестаньте произносить проповеди нараспев, а говорите нормальным голосом. Я придаю этому очень большое значение, и, если вы не последуете моему совету из сожаления к вашим слушателям, то пожалейте хотя бы себя самих. Бог по Своей Премудрости всегда наказывает всякий грех против Своих как естественных, так и нравственных законов, и потому монотонная речь часто наказуема опасной болезнью, называемой "дисфония клерикорум", или "клерикальной хрипотой". Когда некоторых из наших братьев так "любят" их слушатели, что готовы заплатить большие деньги, только бы избавиться от них на несколько месяцев; когда им рекомендуют и обеспечивают поездку в Иерусалим, такого рода "бронхит" - настолько излечивается там, что высказанный мною аргумент не должен вызвать у них недовольства. Для нас же такой "бронхит" настоящее несчастье, и потому, чтобы избежать его, мы будем следовать любому разумному совету. Если хотите погубить свое горло, свой голос, то это можно сделать очень быстро, если же хотите сохранить его, то последуйте моему совету. Я часто на своих лекциях сравниваю голос с барабаном. Если барабанщик будет постоянно бить по одному и тому же месту своего барабана, то скоро на этом месте в коже барабана образуется дырка; насколько же дольше можно сохранить барабан, если бить по разным местам его поверхности! Так и с человеческим голосом. Если постоянно говорить на одной и той же ноте, то в этом месте можно повредить себе горло и вызвать воспаление голосовых связок. Хирурги утверждают, что бронхит нонконформистов отличается от бронхита духовенства Англиканской Церкви. В этой Церкви очень почитается особый проповеднический тон, своего рода величественный "звон все колокольни" голоса, аристократическая, богословская, пасторская, сверхъестественная, нечеловеческая манера речи, так сказать, "катание" слов. Кто не знает этого высокопарного тона речи, как, например, "дорогие возлюбленные братья, Писание увещевает нас повсюду"? Он до сих пор звучит в моих ушах, подобно звону Биг-Бена, и сопровождается детскими воспоминаниями монотонной фразы: "Принц Альберт, Альберт принц Уэльский и вся королевская фамилия... Аминь". И если человек, который так неестественно говорит, не заболевает бронхитом или другой подобной болезнью, то, думаю, это происходит только по милости Божьей. Я уже достаточно критиковал такую манеру нонконформистов произносить проповеди, и думаю, что они сами повинны в том, что слабеют их голосовые связки и легкие, а их добрые проповедники совершенно теряют голос и навсегда умолкают. В подтверждение этого моего мнения я приведу высказывание знаменитого трагика Макреди, которое достойно внимания, так как оно принадлежит беспристрастному и имеющему большой опыт человеку: "Хрипота обычно бывает следствием не работы голосовых связок, а видом этой работы; т.е. не долгого и громкого разговора, а напряжения голоса. Я не уверен, что все согласятся с этим утверждением, но нет ни одного, можно сказать, на десять тысяч человек, кто бы, выступая перед собранием, говорил естественным голосом; и это особенно наблюдается среди проповедников, выступающих с кафедры. Я думаю, что хрипота является результатом сильного напряжения голоса, что приводит к раздражению и часто воспалению голосовых связок. Труд проповедника, выполняющего целый день свои обязанности в церкви, ничто по сравнению с трудом актера, исполняющего главную роль в Шекспировской пьесе на одном представлении, как и, я думаю, государственного деятеля, выступающего в парламенте. Я совершенно уверен, что заболевание, которые вы называете "клерикальной хрипотой", объясняется, главным образом, манерой говорить, а не временем и усилиями, которые были затрачены. Я знал несколько своих коллег по сцене, которые страдали ларингитом, но не думаю, что даже у самых знаменитых из них это заболевание было основным". Актерам и адвокатам приходится часто напрягать голос, и все же не существует такой болезни, как адвокатская хрипота или актерская хрипота, а просто потому, что эти люди не позволяют себе столь нерадиво служить публике, как некоторые проповедники служат Богу. Доктор медицины Самюэль Фенуик в своем популярном труде "Заболевания горла и легких" очень умно заметил: "Из всего сказанного о физиологии голосовых связок ясно следует, что у людей, постоянно говорящих на одной и той же ноте, утомляемость гораздо выше, чем у тех, кто часто меняет высоту голоса, потому что у первых напрягаются только одна или одна группа мышц, тогда как у вторых в работу вступают разные мышцы, давая отдых то одним, то другим. Так и человек, подымая руку под прямым углом к своему телу, устает уже через пять - десять минут, потому что только одна группа мышц несет на себе всю нагрузку; но эти же мышцы могут работать целый день, если переносить нагрузку с одних на другие. Поэтому, когда мы слышим, что во время всей службы проповедник читает, молится и наставляет в одном и том же тоне и в одной и той же манере, то можем быть уверены, что он в десять раз больше, чем это надо, дает нагрузку на свои голосовые связки".
Здесь, может быть, стоит повторить мнение, на которое я не раз здесь ссылался и о котором мне напоминают приведенные выше строки. Если бы проповедник говорил чаще, то голосовые связки и легкие меньше бы подвергались болезням. В этом я абсолютно уверен; на основании личного опыта и широких наблюдений могу с уверенностью сказать, что не ошибаюсь. Господа, очень опасно проповедовать лишь два раза в неделю, тогда как пять-шесть раз полезно, и даже двенадцать-четырнадцать - не много. Заставьте торговца овощами и картофелем кричать, предлагая свой товар, один день в неделю, он скажет, что это очень тяжелая работа, но когда он подряд шесть дней в неделю зычным голосом выкрикивает свой товар, у него не развивается никакой "хрипоты овощника", которая помешала ему бы выполнять свою скромную работу. Подтверждение моего мнения, что редкое проповедование является причиной многих болезней, я был рад услышать в замечании д-р Фенуика: "Все эти изложенные ваши правила не будут эффективны без постоянной каждодневной работы голосовых связок. Ничто, очевидно, не имеет такой тенденции к развитию этой болезни, как длинная речь, перемежающаяся долгими паузами, что особенно характерно для проповедников. И если хорошо вдуматься, то это совершенно понятно. Если человеку, и даже животному, приходится выполнять работу, требующую большой мышечной нагрузки, то он должен постоянно, день за днем упражняться в ней, и тогда станет легкой та работа, которую он иначе не смог бы выполнить. Но большая часть клерикальной работы требует большого мышечного напряжения, особенно когда проповедник говорит один раз в неделю, а остальные шесть дней почти не повышает голоса выше обычного уровня. Если бы кузнец или плотник только иногда занимался своим ремеслом, то он не только был бы непригоден к нему, но и разучился бы выполнять свою работу. Пример самых знаменитых в мире ораторов показывает преимущество регулярного и постоянного произнесения речей, и я бы особенно рекомендовал всем людям, профессия которых требует напряжения голоса, читать раза два в день таким же громким голосом, каким он говорит на кафедре, и следить за правильным положением грудной клетки и состоянием своих голосовых связок, как и за четким и правильным произношением слов". Такого же мнения придерживается и г-н Бичер, который замечает: "Работа мальчиков, выкрикивающих газеты на улице, показывает, сколь она полезна для легких человека. А какая польза будет от хилого проповедника, голос которого едва слышен в аудитории из 200 слушателей, если его заставить выкрикивать газеты на улице? Эти нью-йоркские мальчики, продавцы газет, стоят в начале улицы, и голос их катится в ее конец, подобно шару, брошенному атлетом. Мы советуем людям, готовящимся к любой ораторской деятельности, на какое-то время стать разносчиками товаров. Молодые проповедники могли бы вместе с ними выкрикивать газеты, пока не научатся открывать рот и не укрепятся их голосовые связки".
Господа, необходимым правилом также является всегда соразмерять свой голос с темой проповеди. Не говорите торжественным голосом о грустных вещах и не говорите уныло там, где звуки должны звучать радостно, словно они танцуют под аккомпанемент ангельских песен. Я не стану подробно останавливаться на этом правиле, но уверяю вас, что оно очень важно, и, если вы будете его соблюдать, то завоюете внимание слушателей. Всегда соразмеряйте свой голос с темой вашей проповеди, и, прежде всего, всегда говорите естественным голосом. Никогда слепо не следуйте правилам и примерам других. Не подражайте голосу других людей или, если уж не можете побороть в себе этого желания, то старайтесь взять у них все самое лучшее, и тогда это принесет хоть какую-то пользу. Я сам иногда не могу противиться сильному влиянию подражания и, побыв в Шотландии или Уэльсе в течение одной-двух недель, не могу отделаться от произношения и интонации этих мест. Не поддавайтесь этому влиянию, но если уж ничего не можете поделать, то единственное средство избавиться от него, которое я знаю, - это стараться говорить естественным голосом. Господа, я снова повторяю, говорите естественным голосом. Будьте не обезьянами, а людьми; не попугаями, а во всем естественными людьми. Считается, что мужчине подобает носить бороду такой, как она растет у него, т.е. естественного цвета и естественной формы, и тогда она будет соответствовать его лицу. Ваша собственная манера говорить будет самой лучшей, если она будет соответствовать вашему образу мысли и вашему собственному характеру. Подражание предназначено для сцены, а для храма требуются люди, освященные светом их святого служения. Я перестал бы повторять это правило, если бы не боялся, что вы забудете его: будьте естественны, будьте естественны и, еще раз, будьте естественны. Аффектация голоса или подражание манере д-ра Сильвертонга, знаменитого богослова, или даже любимого учителя или ректора, принесет вам огромный вред. И я снова повторяю, отбросьте всякое рабское подражание и возвысьтесь до своего собственного мужского "я".
Здесь надо указать еще на одно: старайтесь развивать ваш голос. Не жалейте для этого ни сил, ни труда, потому что, как хорошо было замечено, "как бы щедро природа ни одаривала талантами своих избранных, только трудом и учением можно достичь их развития и полного совершенства". Вспомните Микеланджело, который целыми неделями работал, не раздеваясь,
